И как же хорошо, что рядом с Марией оказалась кровать. Ее ноги внезапно подогнулись, и она рухнула на мягкий матрас, схватившись за деревянную спинку кровати.
Дэвид же увлекся и хотел продолжить свой рассказ, но Кеннет перебил его:
– Ты пугаешь свою мать. Возможно, тебе будет лучше рассказать эту историю своим приятелям сквайрам.
Глаза парня от волнения загорелись. Очевидно, идея рассказать эту историю «более подготовленной публике» показалась ему весьма заманчивой.
– Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – спросил Дэвид у Кеннета. Мария нахмурилась. Она все еще не понимала, почему ее сын так стремился быть с Кеннетом. – Может быть, я смогу починить твою кольчугу.
– Не думаю, что мне придется в ближайшее время носить кольчугу. Однако уверен, что у твоей матери есть то, в чем я так нуждаюсь.
Мария впилась взглядом в Кеннета.
– Ну, иди, – сказал он Дэвиду. – Я спущусь к вам во двор через несколько минут.
Дэвид помчался к двери, но Мария остановила его.
– Подожди, – сказала она и, протянув руку, коснулась волос сына. – У тебя над бровью пятно. – Мария попыталась стереть это пятно пальцем.
Дэвид на какой-то миг подчинился, присев на кровать, но потом неожиданно вскочил.
– Не надо! – проговорил он, оглядываясь на Кеннета. – Это всего лишь царапина!
Не успела Мария ответить, как Дэвид выбежал из комнаты. Тринадцатилетние мальчики уже не нуждались в том, чтобы матери вытирали им лица. Увы, потерянное детство, понимала она, не вернуть.
– Когда я был в его возрасте, – произнес Кеннет, – родители только и делали, что смущали меня. Особенно мама. Почему бы вам теперь не побеспокоиться обо мне?
Мария вдруг поняла, что все это время Кеннет внимательно наблюдал за ней. В своем желании успокоить ее он выглядел странно смущенным.
– Она умерла? – спросила Мария.
– Да, несколько лет назад, – кивнул Кеннет.
Мария не хотела общаться с Кеннетом (или, может быть, хотела этого слишком сильно и потому предпочла сменить тему).
– Что делаете вы здесь, у сэра Адама? И почему с вами был Дэвид? – спросила она.
Кеннет снял со спинки стула черный кожаный сюрко и принялся соображать, как лучше надеть его. Мешала раненая рука. Мария подумала, что могла бы помочь, однако не хотела подходить к нему слишком близко. Она уже было подумала, что Кеннет решил не отвечать на ее вопрос, когда он наконец заговорил:
– Просто я остановился у сэра Адама, а мальчик сам вызвался помогать мне. – Немного помолчав, он вдруг сказал: – Я мог бы спросить о том же вас, миледи.
Мария зарделась, понимая, к чему клонил Кеннет. Действительно, ей не стоило бы приходить в эти покои одной.
– Сэр Адам – старый друг моего мужа… и мой друг, – пробормотала она.
– Ну тогда у нас с Адамом также много общего, – заметил Кеннет. – Его отец участвовал в последнем крестовом походе вместе с моим дедушкой. Я познакомился с Адамом, когда был еще ребенком, поскольку дружил с его племянником.
Наконец он попытался просунуть перевязанную руку в рукав – и вздрогнул от прикосновения к повязке. Мария закусила губу, однако осталась сидеть на кровати.
– Ваша рука… она будет в порядке?
Кеннет усмехнулся и набросил сюрко на плечи.
– А я уже подумал, что вы ко мне равнодушны, леди Мария.
Она впилась в него взглядом. А он между тем продолжал:
– Конечно, несколько дней я не смогу держать меч, но в остальном у меня все в порядке. Вы ведь об этом беспокоитесь?
Мария вспыхнула, уже понимая, что он пытался смутить ее. Увы, этот мужчина смеялся над ней – с какой бы стороны границы ни находился.
– И мне казалось, – продолжал он, – что молодые английские вдовы и их прислуга отличаются весьма вольным поведением.
Мария понимала, что должна сейчас уйти, но что-то ее останавливало. Ей не давали покоя слова Дэвида – вернее, она не могла поверить в то, что Дэвид «благодаря сэру Кеннету» – ведь так он сказал?
Наконец она решилась спросить:
– Эта поездка в Этрик… была благодаря вам? Вы сказали англичанам, где появятся люди Брюса? Вы предали своих?
Кеннет старался сохранять невозмутимость, но Мария чувствовала, что он предельно напряжен.
– Вы слишком драматизируете все, миледи. Просто я знал кое-что и воспользовался этим. Война и предательство просто являются частью общей игры.
– А вам-то что с этой игры? Вы что, фигура на шахматной доске, которую кто-то перемещает? Или вы сами можете выбирать, быть вам из черного дерева или из слоновой кости?
Челюсть Кеннета дернулась, и Мария поняла, что ее укол достиг цели.
– Так что вам ближе – честь или благосклонность английского короля? – допытывалась она.
– Нам всегда приходится делать выбор, – ответил Кеннет со страдальческой улыбкой. – Вот вы, леди Мария, тоже из Шотландии – и вдруг здесь, в Англии. Так чем же вы лучше меня?
– Здесь я ближе к своему сыну, – ответила Мария, чувствуя, что заливается румянцем.
А Кеннет сверлил ее взглядом – словно пытался заглянуть в ее душу.
– Скажите, что вас беспокоит, леди Мария? Мне кажется, что одно мое появление повергает вас в жуткую панику. Или, может быть, вы скрывались?..
Мария почувствовала, как холодный страх сковал все ее члены. И она вдруг с особой остротой осознала тот факт, что сидит в комнате одна… вместе с ним.
– Ничего подобного. Я вовсе не скрывалась, – заявила Мария.
– Разве? Тогда, должно быть, вы изменили свое отношение к жизни. – Кеннет впился в нее пристальным взглядом. – Миледи, что же заставило вас так преобразиться? Ведь сейчас вы настоящая королева Мая. И вы вовсе не хороните себя под серым монашеским балахоном.
Сравнение с королевой Мая польстило Марии, но она тут же возненавидела себя за ту легкость, с которой была готова сдаться за красивое словцо. Неужели он и вправду думал, что она красива? Но даже если и так, – она не должна была воспринимать это с таким удовлетворением!
Смущенная своей слабостью, а также тем, как близко он подошел к истине, Мария пробурчала:
– Почему вы решили, что я думала о вас с момента отъезда из замка Данстафнейдж?
– Потому что я сам ни о чем ином думать не могу.
Это странное признание озадачило Марию. Она напряженно всматривалась в лицо Кеннета – не появится ли на нем лукавая усмешка? Однако усмешка не появилась. Кеннет смотрел на нее все так же пристально – словно спрашивал о чем-то очень важном.
Неужели это правда, неужели он действительно думал о ней?
Мария ощутила странное чувство, которое… Нет-нет, глупости все это! И вообще, что за игру он ведет?
