— Иисусе! — выдохнул Колин, борясь с невыносимым желанием войти.
Хелена бросила на него взгляд абсолютного триумфа, но ему уже было все равно. Он знал только, что хочет ее, хочет отчаянно, а ее рот был слишком деликатен для дикого освобождения, которого он хотел.
Используя грубую силу, он поднял Хелену с себя и перекатил на спину. Ее глаза расширились, когда Колин задрал ее юбки. Но она не сопротивлялась ему. Наоборот, она нашла его рот своим, и его солоноватый вкус на его губах довел Колина до безумия от желания.
Но он был не настолько примитивен, чтобы использовать женщину только для своего собственного удовольствия. Пока они целовались, Колин пробрался рукой сквозь ее женственные кудри и погрузился в тайные складки под ними, лаская пальцами нежно, умело, доводя желания Хелены до уровня своей жажды. Ее страсть возросла так быстро и с такой силой, что у него перехватило дыхание и не осталось сил сдерживаться.
— Ах, Боже, Хелена, я хочу тебя.
— Да! — выдохнула она.
И все же, боясь, что он взорвется в момент, когда войдет в нее, Колин дождался, пока Хелена окажется на грани высвобождения. Ее пальцы вонзились в его плечи, и она трижды резко вдохнула. Тогда он толкнул вперед, погружаясь полностью в ее горячее, влажное, гостеприимное лоно.
Хелена резко вскрикнула.
Но это было не от восторга.
Это было от боли.
Колин замер в потрясенном неверии, глядя на нее сверху вниз.
— Иисусе, — выдохнул он в ужасе, — Господи Иисусе.
Это было невозможно. То, как Хелена разговаривала, как двигалась, с какой готовностью взяла его в свой рот. Как могла она быть девственницей? И все же Колин точно почувствовал, как она рвется, когда толкнул вперед. Кровь Христова! Если бы он только знал. Если бы он только мог остановиться.
У Колина раньше были девственницы. На самом деле он славился своей нежностью и заботливостью по отношению к ним. Многие девушки приходили к нему с единственной целью — расстаться со своей девственностью. Но с Хеленой он не использовал ничего из своей прославленной искусности. Он причинил ей боль.
Колин отвел пальцем волосы с ее лба.
— Милая Хелена, почему ты не…
Нельзя исправить то, что уже сделано. Нет никакого способа возместить то, что он забрал. Но, по крайней мере, он может улучшить для нее это испытание.
Хотя лоб Хелены был нахмурен, в глазах ее все еще теплилась страсть. Во всяком случае, он не убил все ее желание.
— Через минуту боль утихнет, и тогда я обещаю, что все будет лучше, — пробормотал Колин, прижимаясь щекой к ее щеке. — Воистину я унесу тебя на небеса, на которых ты еще никогда не бывала.
Хелена все еще учащенно дышала, остановившись в каких-то мгновениях от оргазма, и Колин так же завис над краем. Но его отрезвляющее открытие немного укротило его желание. Что, несомненно, было полезно.
— Расслабь свои мышцы вокруг меня, — прошептал он. — Это уменьшит боль, если ты…
Хелена гордо тряхнула головой.
— Это ничего, — пробормотала она. — Твой кинжал не такой уж острый.
Если бы ситуация не была такой серьезной, ее слова заставили бы его улыбнуться.
— Я вообще не собирался причинять вам боль, миледи. Если бы я только знал…
— Поцелуй меня.
Колин моргнул.
— Что?
— Поцелуй меня, — повторила Хелена.
Осторожно, пытаясь разгадать ее намерение, Колин прижался губами к ее губам. Она ответила на его поцелуй и постепенно стала как будто таять от нежности его рта. Она пошевелила бедрами под ним, приноравливаясь к его вторжению. Колин чувствовал, как Хелена расслабляется, и с облегчением вздохнул, зная, что с этого момента для нее все будет только лучше.
Он позволил своей руке скользнуть вниз между ее грудей, потом по слабому изгибу ее живота и к нежным кудряшкам под ним.
— Можно?
Хелена посмотрела на Колина затуманенными изумрудными глазами:
— Я настаиваю.
Колин улыбнулся. Боже, какая же она притягательная, даже посреди этой неудачной ситуации. Ее отвага и боевой дух делали ее еще более соблазнительной. Хелена не была беспомощной девицей, которая разрыдается, чувствуя свой позор. Она была настоящей воительницей, достойной восхищения Колина. И, постепенно возрождая к жизни угли ее желания, он начал думать, что то, что он чувствует к ней, может быть, больше, чем просто вожделение, больше, чем восхищение.
Может быть, кинжал Колина и не такой уж острый, думала Хелена, но он внушительного размера. Он как будто наполнил ее до краев. Это не было неприятное ощущение, просто непривычное. Когда его пальцы начали творить над ней свою божественную магию, она подвинула бедра вперед и назад, ища… чего-то. Вначале Колин повторял движения Хелены, оставаясь неподвижным внутри ее. Но вскоре, когда его поцелуи углубились, а ее сердце грохотало в груди и кожу покалывало от желания, она выгнулась назад, рассчитывая на его движение, вынуждая его частично выйти.
Колин вздохнул, и Хелена тоже сделала дрожащий вдох от этого очаровательного трения. Но он все равно не спешил двигаться.
— Ты готова? — прошептал Колин.
Вместо ответа она потянулась вверх, снова вбирая его в себя, наслаждаясь полным ощущением и стоном удовольствия, который она вызвала у Колина.
— О, миледи, чего вы просите?
Колин нахмурил лоб, и глаза плотно закрылись, как будто он страдая от какой-то мучительной пытки.
И все же Хелена не проявила к нему милосердия. Она выгнулась назад и снова толкнула бедрами вперед, и он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
«Это победа», — подумала Хелена, чувствуя головокружение от власти. Вскоре она заставит Колина поддаться страсти, так же как недавно сдалась она. Это было пьянящее ощущение.
Может быть, если бы все так и продолжалось, она бы одержала эту победу. Но Колин вдруг перестал повиноваться ее манипуляциям. Он схватил удила ее неудержимого желания и стал направлять его по своему собственному курсу.
Он погрузился вперед, сначала медленно, потом отступил, и с каждым рассчитанным движением он шептал ей на ухо слова ободрения.
— Да, — выдохнул он. — Медленно. Вот так. Нежно.
С каждым толчком голос Колина становился все более хриплым, пока не превратился в рваные слоги, которые уже больше не были словами, и Хелена испытала что-то вроде удовлетворения от того, что он, похоже, потерял контроль. Но, будь проклято ее податливое тело, она теряла контроль столь же быстро.
Внутри Хелены нарастала пульсирующая боль, более глубокая и всеобъемлющая, чем все, что было раньше. Она застонала, когда ее бедра стали двигаться по собственной воле, подстраиваясь под его толчки. Теперь кончики пальцев Колина ласкали ее настойчивее, поднимая Хелену на все более высокие уровни ощущений, и он сам поднимался вместе с ней. Она вонзила ногти в его плечи, цепляясь за что-то, что ей казалось самым надежным в мире. Потом огонь разгорелся так яростно и распространялся быстрее, чем Хелена могла тушить его, обнаружив, что ее самоконтроль сгорает.
