Пухлые мохнатые снежинки стали срываться с неба, когда он приблизился к перевалу Альта Пасс. Снегопад становился все гуще. Тучи спустились еще ниже, закрыли рваными лохмотьями зазубренные горные пики. Вокруг все казалось неприветливым, мрачным, враждебным.
Вдали, за лугом, показался дом. А с неба уже сыпался густой снег, быстро накрывая все вокруг белой пеленой. Лошади дышали тяжело. Пар струился из их разгоряченных ноздрей.
Миновали широкий луг. Сухо шелестела под ветром высокая пожухлая трава. Олениха, которая паслась на краю, испуганно рванулась в сторону и скрылась среди сосен.
Безоблачным днем, стоя на краю Месы, можно ясно различить Землю Новая Мексика. Но сегодня все вокруг затянуто серой пеленой снеговых облаков.
Ник направил коней к крытому переднему крыльцу дома. Спешился, разгрузил припасы, снял с животных упряжь и внес в дом. Потом отвел коней в маленькую конюшню и поставил их в стойла. К тому времени как он напоил их и задал им корм, на горы спустились сумерки. Ветер стих, снег падал отвесно, к утру он покроет землю слоем в несколько футов. И начнется настоящая зима.
Ник стоял на крыльце, уставившись в синий полумрак. Ему стало вдруг тоскливо и одиноко. Он оглянулся на конюшню, а потом с досадой махнул рукой. Передумывать было поздно. Теперь, даже если бы он очень захотел, вернуться не сможет. Через перевал не пройти. Он тяжело вздохнул. Спасался из капкана. Но, подобно волку, отгрызающему лапу, часть себя оставил на ранчо.
Снегопад продолжался три дня. Вокруг хижины намело большие сугробы. И когда наконец-то тучи рассеялись, Ник вышел на крыльцо. Он, словно вылез на свет из темной норы, потягивался и щурился на солнце. Снег сверкал и переливался, густые тени синели в ложбинах. Алые и сиреневые блики ложились на горы и покрытые снегом деревья.
Ник бесцельно побродил возле хижины, принес воды, дров. Накормил и напоил коней, выгулял их. Не зная, чем бы еще заняться, снова перелистал книги, которые взял с собой. К концу недели ему стало казаться, что он умрет здесь от скуки и от собственной компании. Он оседлал Скаута и отправился в деревню Чиянна.
Ник заранее улыбался, представляя встречу со своей индейской семьей. Он не признавался себе, что не может терпеть одиночества. Сам с собой разговаривал. Беседовал с лошадьми. Даже приручил семью мышей, выманив их из норки под домом. Он очень соскучился по человеческим голосам.
Он усмехнулся. Интересно, что скажут Белый Орел и Золотой Змей, когда узнают, что он женился. Белый Орел назойливей Джейка твердил, что Нику пора жениться и растить детей. Может быть, хоть сейчас он перестанет предлагать ему в жены толстуху Робкую Черепаху.
Ник вспомнил сына Золотого Змея, Маленького Лиса. Ему уже семь лет. Он, наверное, вырос на фут с тех пор, как встречались последний раз. Маленький чертенок был очень похож на отца, а значит, и на Ника. Джейк всегда говорил, что Ник и Золотой Змей, как две горошины из одного стручка. Только Ник был самую малость выше ростом, на два года моложе и сероглазый. А у Золотого Змея глаза были карие. Почему-то с грустью Ник подумал, что если бы у него был сын, то очень походил бы на Маленького Лиса.
Но тут же Ник развеселился, вспомнив, как они с Золотым Змеем пользовались своей похожестью, когда попадали в неприятную переделку, зная, что их трудно сразу различить. Или придумывали какие-нибудь шуточки и разыгрывали взрослых. Белый Орел, долго не выясняя, кто из них виноват, порол обоих.
И тут же лицо Ника снова стало печальным. Он вспомнил эпидемию гриппа, унесшую много жизней Чиянна. Шесть лет назад гриппом тяжело заболела и умерла мать Маленького Лиса Поющая Дождинка. Оставшись с грудным ребенком на руках, Золотой Змей долго и тяжко горевал. Он был огорчен и раздосадован тем, что его жене не помогли индейские лекарства. А потом решил стать доктором.
Доктор Генри Джонсон предложил ему учиться. Ник помнил, как они просиживали по нескольку часов за кухонным столом на ранчо Джейка. Иной раз они засиживались до самого утра. А когда доктор выучил Золотого Змея всему, что знал сам, он помог ему продолжить учебу в колледже в Филадельфии.
Четыре года спустя Джон Игл – среди белых людей Золотой Змей был известен под этим именем – закончил колледж с отличием и вернулся, чтобы лечить своих людей.
Ник хотел модно посоветоваться с Золотым Змеем о лечении Саманты. Конечно, нельзя сказать, что он не доверял доктору Джонсону, но ему очень хотелось узнать мнение своего дяди о том, вернется ли к ней когда-нибудь память.
Лагерь Чиянна располагался в долине, неподалеку от Высокой Месы. Долина была защищена отвесными скалами, и выход из деревни был только один.
Он постоянно охранялся, так что люди Чиянна были хорошо укрыты от врагов.
Ник помахал часовому и подождал ответа. Наблюдатель махнул ему, разрешая проехать. Ник направил Скаута по ледяной тропе.
В деревне было более полусотни вигвамов. Они располагались большим кругом. Серые столбы дыма словно застыли в неподвижном воздухе. В лагере кипела жизнь.
Даже снег не мог остановить мужчин и мальчишек. Они, как всегда, купались в холодном источнике. Они свято верили, что чистая холодная вода делает людей сильными и здоровыми. Она уносит с собой все болезни. Женщины тоже сновали по деревне, несли в вигвамы свежую воду. Чиянна никогда не пили и не использовали для приготовления пищи воду, которая простояла в сосуде хотя бы ночь. Они называли такую воду мертвой.
Кое-где уже дымились костры, женщины хлопотали возле них, готовили пищу. А вокруг беспечно бегали дети и разномастные собаки.
Над лагерем витал запах жареного мяса. У Ника засосало под ложечкой. Проведя в одиночестве целую неделю, Ник радостно приветствовал своих многочисленных родственников и приятелей. Кто-то из детей запустил в него снежком. Маленький Лис не отставал от своих приятелей, Ник с трудом разглядел его в толпе мальчишек, барахтающихся в снегу. Маленький Лис был весел и румян.
Остановив Скаута, Ник спешился у самого большого вигвама. Вигвам принадлежал его деду – вождю Белый Орел.
Не заходя в вигвам, Ник окликнул деда. Без приглашения к вождю заходить неприлично. Выждав положенное время, вождь пригласил его. Ник отодвинул шкуру, закрывавшую вход, и вошел.
Приветствуя старика, он протянул обе руки. Старик положил сверху свои ладони.
– Haahe, Огненная Стрела, – сказал он, называя Ника его индейским именем. – Ne-toneto-mohta-he? Ну, как ты? Входи, раздели огонь и пищу со мной. Много лун мы не сиживали вместе, – старик широко улыбнулся, его морщинистое лицо засветилось искренней радостью.
Ник подошел к огню. В котле над костром кипело оленье мясо. У Ника текли слюнки, он давно хотел есть.
