Каллиопа откинулась на подушку и, вздохнула. Кажется, ей все же придется вставать.
– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она.
– Сейчас горничная принесет обед.
– Значит, ты только что пришел? – Честно говоря, она удивилась: не настолько он заботлив, чтобы провести возле нее хоть пару минут.
Джеймс пожал одним плечом и не ответил.
Каллиопа приподнялась повыше к спинке кровати. От несчастного случая она пострадала больше, чем хотела признавать, – у нее болели все мышцы. Наверное, тело ее все в синяках, но серьезных повреждений, кажется, нет.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как человек, упавший с лошади.
Джеймс улыбнулся.
В комнату вошла Бетси и поставила перед Каллиопой поднос. Другая служанка поставила поднос перед Джеймсом. Бетси взбила подушки и по мановению руки Джеймса удалилась.
– Опять командуешь моими слугами? – Она отрезала кусочек мяса и обмакнула его в соус. Джеймс не ответил, и она принялась за картошку. – Почему ты не ешь вместе со всеми?
– Отсюда вид лучше.
Каллиопа натянула на голое колено одеяло, которое сбилось, когда ставили поднос. К тому же во время сна ее рубашка задралась.
Джеймс улыбнулся и отрезал большой кусок мяса. Огонь в камине разбрасывал пляшущие тени по стенам и по его лицу. Когда он наклонился, не по моде длинные волосы упали на лицо. Он был похож на пирата, только пират этот оказался чересчур красивым.
Картошка быстро исчезла с его тарелки, за ней последовало мясо. Каллиопа проглотила кусок, заставляя себя не возить еду по тарелке.
Покончив с едой, Джеймс выпрямился.
– Ешь. Или тебе помочь? – Каллиопа пренебрежительно хмыкнула:
– Я не калека!
Может быть, еще раз выставить колено – тогда он отстанет от нее с разговорами о еде. Или, еще лучше, одарит тем взглядом, от которого ее бросает в жар.
В дверь постучали, и Бетси просунула голову в комнату.
– Лорд Петтигрю желает знать, будете ли вы на вечернем праздновании, мисс.
Джеймс посмотрел на Каллиопу, предоставив решение ей.
– Да, Бетси. Пожалуйста, скажи лорду Петтигрю, что мы скоро спустимся, а потом приходи помочь мне одеться.
– Хорошо, мисс!
– Раз уж ты отказалась, чтобы я тебя покормил, я с восторгом помогу тебе одеться, – сказал Джеймс, сверкнув глазами.
– Бетси расстроится.
– Нет в тебе спортивного духа. – Он покачал головой и подошел к двери. – Ладно, я скоро приду.
Каллиопа отставила поднос, осторожно вытянула одну ногу, другую, покрутила телом. Повторяя эти движения, она с каждым разом чувствовала себя все лучше. Тело слегка болело, но сон и потягивание сделали свое дело, боль отступила.
Снова появилась Бетси и стала помогать ей готовиться к вечеру.
Каллиопа осталась довольна результатом. Она потрогала шелестящее синее платье с белой вышивкой. Мадам Жизель создала нечто выдающееся: радужный лиф демонстрировал молочную плоть, придавая картине оттенок невинности; вышитая полоска по краю прикрывала декольте и в то же время будоражила воображение.
Руками в длинных белых перчатках Каллиопа пригладила юбку, стараясь успокоиться. Все-таки платье выглядело несколько скандально, как и ее персона.
Стянутые под париком волосы требовали свободы. Парик выглядел как масса непокорных кудрей, завитки падали на лицо, щекотали...
Постучавшись, вошел Джеймс. Каллиопа подошла к нему, и он поднес к губам ее руку, затянутую в перчатку. Его теплое дыхание обдавало ее жаром сквозь перчатку.
– Ты готова идти на праздник? – Он улыбнулся, и Каллиопа почувствовала себя порочной в таком платье.
– Да, – еле слышно проговорила она, беря его под руку. Они спустились в бальный зал, где уже собрались гости; все болтали, смеялись и вели себя гораздо свободнее, чем накануне. Женщины стояли ближе к мужчинам, мужчины давали большую волю рукам.
Огромный зал был слабо освещен – леди Петтигрю намеренно создала интимную обстановку, чтобы гости меньше смущались.
Заиграл оркестр. Каллиопа и Джеймс остановились с краю танцпола, поболтали с другими парами, а потом присоединились к лорду Роту и леди Уиллоуби, стоявшим в стороне.
Каллиопе нравилась леди Уиллоуби. У этой истинной леди была горделивая осанка, глаза ее светились добротой. Хотя она, видимо, считала себя самой невзрачной из женщин, находящихся в этой комнате, ее отличала спокойная и приветливая красота. Чем дольше Каллиопа смотрела на нее, тем более неуместным казалось ее присутствие здесь. На этом празднике тщеславия она выглядела как голубка в стае павлинов.
– Как вы себя чувствуете, Эсмеральда? – спросила леди Уиллоуби.
– Не слишком плохо, спасибо. Сегодня я обнаружила в себе такие части тела, о которых и не подозревала.
Леди Уиллоуби улыбнулась:
– Это все из-за езды верхом...
– И падения. – Лорд Рот по-прежнему сохранял серьезность.
– Да, мой первый парадный выезд получился не совсем удачным, – призналась Каллиопа.
– Нет-нет, вы хорошо справились, проблема не в этом, – сказал Рот.
Видимо, леди Уиллоуби почувствовала себя неловко и, как только грянул вальс, вопросительно посмотрела на Рота. Он склонился к ее руке и повел ее танцевать.
Каллиопа повернулась к Джеймсу; он задумчиво глядел им вслед. Она подтолкнула его в бок, и он улыбнулся:
– Можно было и без физического насилия. Я с восторгом буду твоим партнером.
Джеймс потащил ее за собой, и она засмеялась. У него в самом деле обсидиановые глаза. Вчера они были бархатными.
Они кружили среди пар, не соприкасаясь телами. Джеймс вел ее твердой рукой; танцевать с ним означало не опасаться столкновений с другими парами. Там, где он ее касался, возникало покалывание. Жар от его тела пронизывал ее всю, катился к ногам и бедрам, от талии к груди, на щеки и даже на веки.
Каллиопа посмотрела Джеймсу в глаза, и оба засмеялись как старые, друзья. Он встревожился, когда она упала, на руках отнес ее в дом, оставался с ней, пока она спала. Чудовище превратилось в рыцаря?
Во время танца они не разговаривали и не отрывали . взгляда друг от друга. В его глазах она видела скрытое обещание.
Музыка кончилась, и они застыли неподвижно. Гости толкали их, расходясь с танцпола, и Джеймс наконец отпустил Каллиопу и повел на террасу, не снимая руку с ее талии. Она пошла за ним без оглядки.
Снаружи толпились люди, и он повел ее в сад. Единственным освещением служил месяц в небе, но девушка видела каждое его движение, медленную походку, упругую силу рук.
Когда они дошли до розария, в воздухе разливался тонкий аромат. Джеймс притянул Каллиопу к себе. В вечерней прохладе он был такой теплый! Он целовал ее шею, открытую грудь... Каллиопа запрокинула голову, и поцелуи поднялись к подбородку, потом к уху. Он взял в рот мочку уха, и ее пронизало теплом. Потом Джеймс снова вернулся к ее губам, сначала нежно, затем углубляя поцелуй, пробуждая в ней непонятное чувство.
