– Это не самое приятное место на фабрике, – сказал Гарри, пропуская Роуз впереди себя в дверь, и впервые осознал, почему только для них двоих существует радость понимания сочетаемости-разных нитей и их расположения в ткани. Потому что в отличие от Нины, Ноуэла, Лотти и Уильяма они оба унаследовали от деда пристрастие к куску хорошей ткани.
Со все возрастающей радостью водил он Роуз из цеха в цех. Она была гораздо больше осведомлена обо всем, чем он мог себе вообразить. Со счастливой восторженностью начал он рассказывать Роуз о том, какие новшества он намерен ввести на фабрике в ближайшие несколько лет.
– А дядя Уолтер не станет возражать против таких серьезных перемен? – спросила Роуз, вынужденная повысить голос до крика, так как они уже вступили в громыхающее царство ткацкого цеха.
– Па всегда был рад, если кто-то брался вместо него за трудную работу, – прокричал Гарри в ответ. – И он не любит фабрику так, как люблю я. Он появляется здесь только в случае самой острой необходимости, а так невозможно руководить фабрикой. Его помощникам это не нравится. Однако они принимают меня как его заместителя. Каждый час свободного времени во время школьных каникул я проводил на фабрике и не отходил от деда. Он взял меня в первый раз на торги, когда мне было всего семь лет, а на брэдфордскую биржу шерсти, когда мне исполнилось десять.
Они задержались в ткацком цеху еще на некоторое время – Роуз хотелось присмотреться к рисунку тканей. Останавливаясь у работающих станков, она неизменно здоровалась с каждой работницей.
К тому времени как они с Гарри двинулись к зданию управления, ноги у Роуз здорово ныли и она порядком охрипла.
– Ты просто молодчина, – сказал ей Гарри, открывая дверь в огромный зал заседаний. Во всех цехах фабрики, где они побывали, он представлял ее мастерам-контролерам как свою кузину. Все они уже знали, что его дед и Роуз приходится дедом. То был во всех смыслах почти королевский визит, и Гарри сожалел лишь о том, что дед в свое время не совершил с ней такого путешествия по фабрике. – Роуз, ты хотела бы перекусить здесь или поедем на ленч в Брэдфорд?
– Если мы поедим здесь, можно ли потом зайти в художественные мастерские? Я хотела бы спросить вашего главного художника, почему в производстве так много тканей в клетку и елочку и почти совсем нет пестрых.
Гарри возвел глаза к небесам, изображая страдальческое долготерпение, но сказал, что да, они могут перекусить прямо в зале, а про себя подумал: чего ради он не устроил такой вот денек несколько месяцев назад.
Позже, когда Роуз уселась в машину рядом с ним и он повел «рено» в Крэг-Сайд по кружной живописной дороге через Бэйлдон-Мур, Гарри впервые после поспешного отъезда Нины в Лондон почувствовал себя бодрым и жизнерадостным. До коронации оставалось всего несколько дней. За исключением Уильяма, они снова соберутся всей семьей.
Он увеличил скорость, и Роуз вскрикнула в восторге, едва ветер подхватил и растрепал ее волосы. Гарри радовался ее радости и внезапно почувствовал уверенность, что Нина ждет семейной встречи с тем же нетерпением, как и он. Она попросит прощения за свою истерическую выходку, скажет ему, что в пылу раздражения наговорила ему всякого вздора, что она любит его так же безумно, как он ее.
При мысли об их грядущей встрече Гарри ощутил мощный прилив желания. Если Уильям женился так поспешно, почему бы им с Ниной не поступить точно так же? Сейчас июнь. Если они обручатся в день коронации, то могут обвенчаться на Рождество.
Гарри даже начал насвистывать, когда машина покатила по уклону к Илкли. К тому времени, когда они с Ниной поженятся, отец, надо надеяться, опомнится и поймет, что вел себя нелепо по случаю женитьбы Уильяма на Саре Торп. Они закатят грандиозный свадебный прием в Крэг-Сайде и, быть может, превратят зимний сад в бальный зал…
Роуз прервала ход его мыслей:
– Чего ради Лотти ждет у ворот? Ты не думаешь, что она дожидается нас? А если так, то почему?
Гарри замедлил ход машины и крикнул:
– Какого дьявола ты здесь торчишь, сестричка? Дожидаешься почтальона?
– Нет. – Едва машина остановилась, Лотти подбежала к ним и сообщила со своей обычной прямотой: – Пришла телеграмма из Лондона. Нина обручилась с Рупертом Уинтертоном.
Теперь уже все, а не только Роуз, заметили перемену в Гарри. Его беззаботный грубоватый юмор канул в прошлое. Держался он натянуто и напряженно. Не поехал с ними в Лондон на коронационные торжества и не вернулся в Оксфорд после каникул. Вместо этого, по-прежнему отказываясь принять от отца бизнес Риммингтонов в полное владение, он взял на себя все управление фабрикой и прочими делами, уезжал в Брэдфорд на своем «рено» каждое утро и возвращался поздним вечером.
В октябре, пощеголяв несколько коротких месяцев с бриллиантом, который казался Роуз таким же большим, как знаменитый Кохинор, Нина вышла замуж за Руперта Уинтертона, герцога Строна. Венчание состоялось в церкви Святой Маргариты в Вестминстере.
На свадьбе присутствовали все, даже Уильям и Сара.
– Нина – член нашей семьи, – сказал Уильям Ноуэ-лу, когда тот выразил удивление, как это его кузен ухитрился урвать время от борьбы за участие в брэдфордских предварительных выборах и собирается везти с собой Сару на столь аристократическое торжество. – Разумеется, я поеду на свадьбу, и Сара вполне с этим справится. Что касается Строна, ему придется привыкнуть к мысли, что женится он на девушке из совершенно иного слоя общества, и чем скорее он это сделает, тем лучше.
Две сестры Руперта, Роуз и Лотти были подружками невесты. Роуз ненавидела каждую минуту церемонии. Она ужасно злилась на Гарри, ее раздражало платье с гирляндами из роз и вуалью: она казалась себе похожей на Флору с картины Боттичелли «Рождение Венеры».
Зато ее мать выглядела великолепно. На ней был придуманный Ниной темно-сиреневый костюм с широкой юбкой до самых лодыжек, все еще стройных, и широкополая, тоже сиреневая, но более светлого оттенка, шляпа, украшенная белыми оранжерейными розами. Никто – даже Роуз! – не поверил бы, что она явилась на свадьбу из убогого коттеджа на окраине Брэдфорда. Она была куда более элегантной, чем вдовствующая герцогиня Строи, которая, столь же чуждая условностей, как и ее сын, задрапировалась в нечто пурпурное и красное, словно кардинал римско-католической церкви.
Прием был устроен в городском доме жениха, рядом с Парк-лейн. Сара, одетая в голубое платье простого покроя, казалась скорее смущенной, нежели охваченной благоговейным страхом, когда вежливо отклонила предложенный ей бокал розового шампанского и попросила вместо этого принести ей бокал лимонада.
