Джоселин рассмеялась, покачав головой.
– Вряд ли. Едва ли имя мадам Дебурсье появится в списках приглашенных на бал, да я и не хочу этого! – Джоселин подняла голову, посмотрев ему в глаза, и смело продолжила свое признание: – Я знаю, мужчины часто смеются над нервными молодыми девушками, которым предстоит первый бал. Но в самом ритуале заполнения танцевальных карточек и в игре оркестра всегда присутствует нечто неуловимое и магическое. Мне бы хотелось поехать на грандиозный бал и быть приглашенной на танец.
– У тебя бы была целая очередь из страждущих партнеров, Джоселин.
– Ты мне льстишь. – Она положила голову ему на плечо, довольная комплиментом.
Алекс накрутил на палец шелковистый медный локон, упавший ему на грудь.
– Когда-нибудь я приглашу тебя…
Джоселин прижала свои пальчики к его губам, не дав произнести обещание.
– На грандиозный бал? Чтобы все видели? Алекс… Мне кажется, свою танцевальную карточку я потеряла более девяти лет назад. Пожалуйста, не говори ничего. Это пустые фантазии.
– Ничего подобного.
Она медленно поцеловала его, и от этого поцелуя закружилась голова.
– Я бы предпочла, чтобы ты пообещал мне купание при луне, Алекс.
Пронзительный крик расколол мирную тишину утра. Откуда-то с нижнего этажа неслась поминальная песнь, от которой у Джоселин встали дыбом волосы на затылке. Алекс и Джоселин вскочили на ноги, кое-как оделись, и она рванула на шум по ступенькам вниз. Алекс не отставал.
– На кухню! – Джоселин влетела туда через широко раскрытые двери и обнаружила сидевшую за столом Сюзанну, которая тихо плакала и приговаривала:
– Это должно было случиться со мной! Это должно было случиться со мной!
Джоселин не успела ничего спросить у нее, поминальная песнь зазвучала снова и привела их из кухни к крыльцу.
Джоселин потребовалась доля секунды, чтобы понять, что произошло. Эдит в слезах прижалась к миссис Брукс, они стояли на коленях перед крыльцом. Чуть дальше Рамис прижимал к своей груди безжизненное тело Джиллиам. Он пел ужасную поминальную песнь, которую Джоселин не забудет до конца своих дней. Джилли, такая маленькая и неестественно тихая в его руках, бледная, но по-прежнему красивая, и только безжизненно висевшая голова указывала на то, что произошло непоправимое. Ее остекленевшие карие глаза смотрели в пустоту и небытие.
– Рамис… – Джоселин смогла произнести только это имя. В его глазах, когда он поднял голову, была такая же пустота.
Он стал баюкать Джилли как младенца, тихо жалуясь и плача на своем языке, которого Джилли никогда не слышала. Это могла быть только искренняя мольба к богам вернуть то, что утрачено навсегда. Джоселин с трудом узнавала Рамиса, его лицо было перекошено от боли. Он осторожно передвинул Джилли, рука мертвой девушки соскользнула с его груди, и из ладошки на кирпичную мостовую упала медная пуговица.
Увидев это, Рамис запрокинул голову и издал такой силы горловой звук, что вены набухли на его шее от напряжения, но с его плотно сжатых губ не сорвалось ни звука. Он осторожно положил Джилли на землю и склонился над ее маленькой фигуркой. Джоселин оторвалась от Алекса, чтобы подойти к Рамису, отчаянно пытаясь утешить его, но его страдания были безутешны.
– Нет! – Он встал на ноги, чтобы посмотреть в лицо каждому. Вид его был угрожающим, они его просто не узнавали. Перед ними стоял свирепый воин с диким взглядом, в котором колыхалась боль. Тело Джилли лежало на земле позади него, и на мгновение Джоселин показалось, что он убьет любого, кто попытается прикоснуться к убитой.
– Рамис, – прошептала Джоселин. – Рамис, мой дорогой друг. Пожалуйста…
– Это Марш! – Глаза Рамиса горели ненавистью, Алекс шагнул вперед, чтобы попытаться отвести Джоселин в сторону, но она отказалась поверить, что Рамис может причинить ей боль. Даже сейчас.
– Рамис, мы должны вызвать полицию.
– Я слышал его слова! Он пообещал кровь на нашем крыльце! Он сказал вам, что сделает это, и вот… это сделано. – Голос сорвался, но приступ ярости не отпускал Рамиса. – Я прослежу за ним! Я прослежу за ним и убью!
– Нет, Рамис! – Джоселин пыталась вырваться из рук Алекса. Но прежде чем ей удалось освободиться, Рамис повернулся и помчался по аллее, быстро исчезнув из виду. – Алекс, отпусти меня!
– Он может причинить тебе боль, даже не осознавая этого. А что, если… это он сделал?
– Нет, Алекс!
– Это не Рамис, сэр! – подала голос миссис Брукс. – Эдит, бедняжка, нашла тело, а Рамис прибежал, когда услышал пронзительные крики.
– Это не Рамис, и теперь он отправился за Маршем! – Джоселин наконец освободилась от руки Алекса. – Но это не может быть Фергус, Алекс! Рамис, ослепленный местью, совершит убийство, и я потеряю его навсегда! Ты должен остановить его, Алекс. Пожалуйста!
– Но если Фергус угрожал…
– Нет! Он не имел в виду «Колокольчик»! Нет… Фергус – хвастун и невежа, Алекс. Рамис ошибается, если он причинит вред Маршу, пути назад не будет! Пожалуйста, Алекс. Рамис для меня значит больше, чем семья! Я не могу потерять его сейчас.
– Нет, конечно, я все сделаю. – Алекс быстро поцеловал ее и оставил на ступеньках с миссис Брукс.
* * *
Алекс украл из прачечной одежду другого человека, прежде чем отправиться на конюшню, чтобы выкрасть лошадь. Рамис пошел пешком, но Алекс решил не рисковать. Просьба Джоселин спасти темнокожего слугу звенела в его ушах, но он не обращал на это внимания. Что бы там ни было, он должен остановить волну кровопролития и спасти человека.
Он ехал верхом, не думая об осторожности, и едва избежал столкновения со встречными экипажами. Наконец Алекс добрался до борделя «Полумесяц», хозяином которого являлся Марш. Здесь царила такая тишина, что Алекс невольно остановился.
Интересно, где лакеи? Даже в такой ранний час гости еще могут покидать заведение.
Это был плохой знак. Алекс поднялся по центральной лестнице, перешагивая через две ступеньки, и вошел в здание как раз вовремя. Фергус стоял на коленях в ночной рубашке, моля о пощаде, а Рамис держал у его горла нож. На лестнице слева выстроились девицы, одетые кто во что, и молча широко раскрытыми глазами наблюдали за драмой, разворачивающейся перед ними.
– Я… я не понимаю, о чем ты говоришь… Р-рамис… Я никогда… – Заклинания Марша не имели никакого смысла, у Рамиса напряглись мускулы, он был готов перерезать Фергусу горло.
– Рамис, не надо. Он не стоит твоей жизни. – Алекс стоял, не двигаясь, и почти не дышал.
– Он не стоит ее жизни! – Рамис еще крепче вцепился в волосы Марша. – А моя жизнь… Свою я с радостью отдам за то, чтобы увидеть, как он покидает этот мир. Я отправлюсь в ад вместе с ним и буду радоваться возможности наблюдать его вечные страдания. Демоны заплачут от моего бурного ликования по этому поводу.
