Следующие полчаса дамы были заняты сожжением большей половины записки и сочинением письма, объясняющего, почему записка пребывает в таком плачевном состоянии, и как она вообще попала в руки Лизы.
Когда письмо было написано, запечатано и отправлено по назначению, Стаси удовлетворенно вздохнула:
— Я счастлива, что смогла тебе хоть чем-то помочь. Но как ты собираешься осуществить другую часть плана?
Стаси не успела договорить. Появился лакей и важно произнес:
— К Елизавете Павловне Антон Андреевич Звенигородько!
Одетый с иголочки, надушенный, с накрахмаленным воротником, банкир принес в гостиную предчувствие перемен и терпкий привкус надежды. Раскланявшись, Антон Андреевич сначала припал к Лизиной ручке, шепча предназначенные ей одной комплименты, и только потом в восхищении застыл перед Стаси.
— Разрешите представить, Антон Андреевич. Это моя подруга, Анастасия Романовна Северина.
— Рад знакомству, — банкир стушевался и заметно изменился в лице, — ваша подруга, Елизавета Павловна, дивная красавица! И я, несмотря на почтенный возраст, чувствую себя неопытным юношей.
— Вы вгоняете меня в краску, — Стаси продолжала улыбаться. — Лиза мне о вас много рассказывала.
— Надеюсь, только хорошее? — банкир, казалось, никого не видел, кроме Стаси. — Я старался произвести приятное впечатление.
— И вам это удалось! Лиза в полном восторге от вас, Антон Андреевич.
Закончив обмен любезностями, Звенигородько и Северина вспомнили, что они не одни.
— Я вас покину ненадолго, — Стаси собралась уходить. — Лизе нужно с вами поговорить.
Проводив Стаси восторженным взглядом, банкир повернулся к Лизе.
— Я очарован вашей подругой!
— Ничего удивительного, — лукаво улыбнулась Лиза, но тут же серьезно добавила: — Мне нужно многое вам рассказать, но прежде объясните, как вам удалось разыскать меня?
— Меня навестил следователь. Да, Лиза, я уже знаю о смерти Фифи Имановой.
— Простите, — Лиза смутилась, — я не назвала настоящего имени Софи, потому что…
— Не извиняйтесь. Я все понимаю.
— Но как вы узнали, что я в Петергофе?
— Ваш супруг в разговоре со следователем упомянул, что в день смерти вашей сестры — да, Лиза, и об этом я уже знаю — вы были у меня. Афанасий Иванович не стал расспрашивать про погоню, которая свела нас. Однако он активно интересовался тем, что вы мне потом рассказали, — Лиза собралась было что-то сказать, но Звенигородько остановил ее жестом. — Не волнуйтесь. Я не сказал ему больше того, что он должен был знать. И вот я здесь. Если бы ваша судьба разрешилась благополучно, возможно, мы бы не встретились больше. Но вы попали в скверную историю, Лиза, и теперь я обязан предоставить вам помощь.
— Спасибо, мой дорогой друг.
Лизе пришлось снова излагать все то, что было поведано Стаси. Банкир задавал вопросы, и Лиза старательно на них отвечала, словно находилась на уроке перед строгим учителем.
— Ну что же, теперь многое понятно, — заключил банкир. — Между тем ваша судьба, Лиза, продолжает меня беспокоить. Ефросинья может возобновить преследования.
— Именно поэтому я так спешу. Если мы сможем опередить Ефросинью, ей не придется меня преследовать. Вы поможете нанять людей и начать поиски?
— Конечно, я помогу вам, — воскликнул банкир. — Но разыскать эту женщину будет непросто, слишком уж она хитра. Возможно, ее уже нет в Петербурге. На ее месте теперь я бы действовал через сообщника. В любом случае я сделаю все возможное.
Лиза вздохнула с облегчением. В возможностях банкира она не сомневалась и полностью полагалась на его честное слово… Вот только стало обидно, что помощь эту предложил ей не муж и не Митя, а совершенно посторонний человек. И если Митя мог не знать о ее приключениях, то уж Николенька-то обязан был ее опекать! Однако Вересов ни словом не обмолвился о грозящей ей опасности и только твердил, что следует отправляться в Петергоф.
— Полно об этом, — банкир смотрел на Лизу с сочувствием. — Вижу, что разговоры совершенно вас измотали. Готов порадовать вас чем-нибудь приятным.
С легкостью, подходящей молодому и ловкому человеку, он извлек из кармана сверток. Развернув бумагу, Лиза достала миниатюрную коробочку, обтянутую бархатной тканью. Но она не торопилась заглянуть внутрь, задумчиво вертя коробку в руках.
— Что это? Если это подарок, то я не приму его.
— Неужели в вас не говорит женское любопытство? Прошу, откройте! Эта милая вещица теперь должна находиться при вас. Считайте ее своим талисманом.
Наконец Лиза решилась; быстрым движением достала из коробки медальон, изготовленный из золота лучшей пробы и украшенный драгоценными камнями.
— Боже, какая прелесть! — восхитилась она.
— Вы не поняли, — банкир протянул руку и вежливо отобрал украшение, нажав при этом на скрытую кнопку. — Теперь видите?
Медальон раскрылся на две половинки: изящная миниатюра изображала белокурую красавицу. Лиза ахнула. Банкир был доволен, но все-таки он ожидал большего:
— Что вы теперь скажете?
Лиза всмотрелась в лицо изображенной на медальоне женщины:
— Я словно гляжусь в зеркало… Разве это я? Но как такое возможно?
Глаза женщины, ее светлые волосы и улыбка напомнили Лизе матушку. Такая же мягкость во взоре, такое же восторженное лицо.
Звенигородько смотрел на Лизу с умилением:
— Нет, Лиза, это не вы. Это совсем другая женщина. Замечательная, прекрасная, красивейшая из женщин.
— Кто она?
— Неужели вы ее не узнали? Это императрица Елизавета Алексеевна, почившая в двадцать шестом году. Неужели, Лиза, никто раньше не говорил вам о потрясающем сходстве?
— Я сражена, милый Антон Андреевич… Почему маменька никогда не говорила мне о нашем сходстве? Смотрите, мои глаза, мой рот, мой овал лица, только чуть более нежный. Но откуда этот медальон у вас?
— О, это давняя история, — Звенигородько откинулся назад, — и она также печальна, как ваша.
«Когда-то давно, когда вас еще не было на свете, — начал повествование банкир, — судьба обошлась со мной жестоко. В те времена я жил близ Царского Села. Чудесная природа тех мест и мой еще достаточно молодой возраст располагали к романтическим настроениям. Ежедневно по вечерам я совершал конные прогулки в одиночестве, наслаждаясь свежестью раннего лета и пением соловьев. Спустя неделю я стал наблюдать прогуливающуюся неподалеку печальную молодую женщину, настолько прекрасную и грациозную, что вскоре образ ее полностью заполнил сердце. Впервые я полюбил по-настоящему. Да и как можно было не полюбить этот дивный весенний цветок, служивший лучшим украшением местного парка? Но таинственная незнакомка никого вокруг не замечала. Вскоре мной овладело желание подойти к ней и, презрев все приличия, признаться в своих чувствах. Набравшись смелости, в один из июньских вечеров я приблизился к ней, когда она читала в беседке. Я тайком пробрался как можно ближе и, наблюдая за ней, встал у нее за спиной. Незнакомка меня не заметила и продолжала читать. Глубоко вздохнув, я вошел в беседку, кинулся перед ней на колени, шепча слова любви. Но не успел я и нескольких слов сказать, как меня схватили и поволокли прочь, а потом бросили в темницу. Позже, на допросе, я узнал, что обожаемая мной женщина была юной супругой императора Александра».
