Майри бросила на Гектора злобный взгляд, и, когда она молча вышла, ее хозяин злобно выругался, Дураки. Он не желал больше слышать об этих чертовых проклятиях и устал от безумных суеверий, этих людей. Ну да, они порицают его за то, что в этом году их ждал голод, но ведь урожай погубили ветер и дождь, а не какие-то там проклятия!
Гектор не вспоминал о проклятии до тех пор, пока ценительница острова Колл, старая ведьма Бетхэг, не упомянула о нем. Она также напомнила, что со смертью матери хранительницей амулета стала Флора. Почему он не подумал об этом раньше?
На самом деле слухи об ухаживании Лахлана за его сестрой беспокоили Гектора больше, чем он готов был признать. Сестра не должна предать его, вступив в брак с врагом, но насколько хорошо он ее знал?
Если Маклейн женится на Флоре, то конец действию проклятия, как это было известно Гектору, станет мощным оружием против него. Так же его беспокоил альянс Маклейна с Аргайлом, так что ни под каким видом не следовало допускать этого брака.
Гектор сел на стул возле очага и принялся строить планы. Отчаянный и дерзкий набег врага подал ему блестящую мысль, и теперь настала пора осуществить ее.
Компания, отправившаяся к озеру Фей, оказалась многочисленнее, чем предполагал Лахлан. Они прибыли до полудня и лучшую часть дня провели за едой, выпивкой и играми в воде. Возможно, это были не те игры, о которых он мечтал, но ему приходилось признать, что день выдался славный, особенно принимая во внимание вчерашнюю победу над Гектором.
Хотя Лахлан и был счастлив тем, что ему удалось отвоевать и вернуть часть своих людей, у него из головы не выходили страдальческие лица оставшихся во власти врага. Дождь свел на нет их надежды на урожай, поля остались бесплодными, и его людям пришлось отдать Дуарту то немногое, что у них оставалось. Рассказы о бесчинствах Дуарта и том бесчестии, которое он чинил женщинам, наполняли его яростью, но для того, чтобы отобрать свой замок, справиться с солдатами Гектора, у Маклейна пока не хватало людей.
Оставалось надеяться, что люди появятся, когда король решит дело в его пользу.
Что до союза с Рори Маклаудом и военной помощи с его стороны, то все это он мог бы обрести благодаря браку.
Взгляд Лахлана упал на Флору, стоявшую по колено в воде: она смеялась и весело переговаривалась с Мэри и Джилли, последовавшими ее примеру и одолжившими одежду у мужчин. Джилли только что плеснула водой в лицо Мердоку, и юноша изо всех сил старался сделать вид, что его это ничуть не задело.
После вчерашней стычки Лахлан счел за благо взять с собой с полдюжины солдат, включая Аллана, и теперь он жалел об этом. Видя отчаяние в глазах сестры, он убеждался, что серьезно недооценил ее чувства.
– Проклятие!
– В чем дело? – спросила Флора, появляясь из воды и тут же оказываясь рядом с ним на каменистом берегу.
– Ни в чем. – Лахлан наклонился и поднял с земли свою рубашку, не желая еще раз говорить о Мэри. Все равно они никогда не придут к согласию по этому поводу: мать Флоры воспитала ее так, что та не обладала чувством ответственности по отношению к семье. Для нее этот вопрос был простым, для него же усложнялся чувством ответственности перед кланом.
– Уже поздно, нам пора отправляться. – Лахлан начал натягивать рубашку, но прикосновение Флоры остановило его.
– Что-то случилось? – спросила она, проводя рукой по пестрым следам синяков на его предплечье. – Я и прежде это замечала.
Лахлан втянул воздух, когда пальцы Флоры спустились ниже, одно ее прикосновение наполнило его жаром.
– Ты так внимательно меня изучаешь, малышка?
Флора вспыхнула:
– Это трудно не заметить. Определенно ты получил их в какой-то схватке.
– Это пустяки.
– Похоже на сильный удар мечом. Может, скажешь, что случилось?
На самом деле все было просто. Лахлан как раз расправлялся с одним из людей Дуарта, когда сзади на него неожиданно набросился другой и нанес коварный удар, который оказался последним в его жизни.
Лахлан поспешно отвел руку Флоры: ее прикосновения сводили его с ума, воспоминание о том, что происходило недавно на этом самом берегу, было слишком свежо в его памяти. Кому по силам стоять рядом с женщиной, с которой ты был близок, вдыхать ее аромат и не иметь права немедленно овладеть ею? Он желал ее постоянно: она вторглась в его чувства, мысли, сны.
– Перестань меня трогать, моя прелесть, если не желаешь прилюдно закончить то, что начала.
Флора опустила взгляд, и при виде его состояния ее глаза широко раскрылись.
– Ну как? – Лахлан невольно усмехнулся. Флора покачала головой.
– В таком случае забери с собой моих сестер и марш переодеваться.
– Лахлан, я…
– Да?
– Прости. Я не хотела… – Флора выглядела такой растерянной, что Маклейн не смог удержаться от улыбки.
– Знаю. А теперь поспеши, а то уже поздно.
Быстро покончив с переодеванием, Мэри и Джилли присоединились к мужчинам, но Флора замешкалась: скрывшись за скалой, она попыталась собраться с мыслями. Ощутив реакцию горца, вспоминая, что она чувствовала, когда он был в ней, томясь по этой близости, она чуть не теряла сознание.
Сила собственной реакции на него ошеломила ее. Она не могла отвести от него глаз, желала его, нуждалась в нем… Между ними мгновенно возникало притяжение, будто пламя, вспыхивая от малейшей искры.
Но может быть, Лахлан прав? Неужели все дело в опасении окончить жизнь, как окончила ее мать? Неужели из-за этого она готова распроститься с надеждой на счастье? Флоре не хотелось так думать, и все же слова Лахлана ранили ее сильнее, чем она готова была признать. Она убеждала себя, что всего лишь проявляет осторожность, но что, если горец прав? Не подозревает ли она обман там, где его вовсе нет?
Флора вздохнула и крепче затянула шнуровку на платье. Откинув назад влажные волосы, она закрепила их на затылке лентой, думая о том, что уроки плавания оказались отчасти полезными. Сегодня ей удалось опуститься под воду с головой, не испытывая панического страха, хотя она никогда бы не стала этого делать, если бы Лахлан не стоял рядом.
Свернув мокрую одежду в узел, Флора бросила последний взгляд вокруг, желая убедиться, что ничего не забыла. Заметив на земле оставленный Джилли чулок, она наклонилась, и тут за ее спиной хрустнула ветка.
Прежде чем Флора успела что-то предпринять, грязная рука зажала ей рот, и она тотчас же поняла, что это не Лахлан.
Человек был крупным, сильным, но не таким высоким. Да и пахло от него по-другому – не миртами и мылом, а потом и лошадьми.
– Ни звука, или я убью всех, – прошептал бандит, и его зловонное дыхание вызвало у Флоры приступ тошноты. – Нам нужна только ты.
