хоть он тебя в жизни не видел…
— Ещё и лектор, тьфу! — и не то, чтобы Филатов расстроился. Просидеть с симпатичной девчонкой лишние полтора часа ему не в тягость, но куда он ввязывается? — Томк, пошли отсюда, а?
— А я занятия не прогуливаю! — мягкая улыбка выдавала радушное настроение кареглазой блондинки.
— Сжалься! — воззвал он, понимая, что не представляет, как это, почти два часа сидеть в позе мыслителя, и ни хрена не понимать, что вокруг говорят. — Мороженое куплю!
— Заметано!
— Шоколадное хочешь?
— Теперь у тебя есть прекрасный шанс, чтобы окунуться в студенческую жизнь, — в проеме двери показалась грузная фигура Ильича. В ближайшие полтора часа из аудитории никто не выйдет. Доцент по кафедре высшей геометрии и топологии был поборником армейской дисциплины. — Сделай лицо, как у ботаника, вон, как у того на первой парте!
— Издеваешься, что ли? То чуть не сбила, то исчезла, а щас… — не хотел Валерий Константинович выражать неудовольствие поведением девушки с первой короткой встречи, но…
— А сейчас, Валера, пара началась!
— Да ну ее! Не потяну!
— Сделай вид, что всю жизнь только и делал, что учил ангем!
— Чего? Аналгем? — переспросил Фил. — Ну и названия предметов на вашем педе, занесло же! — Валерка и сам не заметил, как преобразовал название аналитической геометрии.
Между тем, преподаватель по кивку головы поднял весь огромный и притихший студенческий поток, и пара действительно началась, не оставляя Валерке возможности покинуть аудиторию, и Тамару, сменившую свою красивую улыбку на ученый вид.
— Тома! Будь ты другом! — уже тише произнес Фил, открывая перед собой толстую тетрадь в девяносто шесть листов. — Спасай! Я ж не Архимед!
— Мемуары пиши, — шепнула Бессонова, — о том, как тебе здесь интересно! Нашим потом расскажешь, что есть что-то круче бокса. Я проверю!
— Так, мне ж это ничего не надо! Как зайцу триппер! — и Тома вновь слегка рассерженно взглянула на него, понимая, что ещё пару минут такой перепалки, и Ильич их точно погонит. — Томка!
— Что «Томка»? — не выйдет у Бессонной с полной отдачей окунуться в геометрический мир, и не следовало в этом сомневаться. — У меня экзамен через неделю! А ты меня сбивать решился? Кто тебе виноват, что ты право и лево перепутал на прямой дороге?
— Сильно мешаю?
— Всё, тише, а то заметят…
— Ну… — идея вернулась в боксёрскую голову спонтанно, как падающий с яблони перезревший плод. — Ты в качестве извинений таки… пломбир примешь? — не знал он, как за такими правильными девушками ухаживать. А почему-то хотелось соответствовать, и начать нужно было с малого.
— Давай-ка, после пары, Архимед!
— Архимед?
— Сам же так сказал!
— Пошутил.
— А тебе бы пошло.
— Согласна?
— Допустим!
— Не допустим, а забились! — Филу не приходилось уговаривать симпатичную знакомую на прогулку в таких необычных для него условиях. А главное, что не пловчиха тебе, не гимнастка и легкоатлетка, которой ничего нельзя.
— Пиши уже, смотрит, — не лучшей идеей было приземлиться на вторую парту, но кто же предвидел, что приключения найдут Томку сами.
Валере пришлось вспомнить, как нужно вести себя, с вниманием слушая преподавателя. От звонка до звонка. И согласно мотать головой на реплики доктора математических наук, обращенные в их с Томкой сторону.
Пара, сперва показавшаяся Филатову той еще заманухой для очкастых ботаников, протекала без происшествий. Да и разве уснешь, когда тебя с периодичностью в десять минут легонько пихает в бок требовательный женский кулачок Томочки, взявшей над ним шефство в эти бессмысленные полтора часа.
Томка не ушла от ответственности, и через пять минут вышагивала рядом с Валерой по студенческому парку, выслушивая истории про то, как умудренная годами вахтерша приняла его за студента, и как Косу и Вите достанется от него, когда он их обнаружит.
Говорили про учебу, друзей и о том, чем Бессонова собирается заниматься по жизни. Сошлись на том, что когда она перейдет на второй курс, Филатов обязательно посетит институт снова, чтобы ещё раз понять, что точные науки — не его ума дело.
А любимое мороженое Томки за три копейки, как трофей преподнесенный девушке миролюбивым Филом, всё-таки оказалось вкусным.
Испытанные временем черные «Жигули» разрывались от громких звуков «Gorky Park». Космос только успевал подать свой голос к припеву, наблюдая за дорогой, пока его неугомонная сирена, счастливо сдавшая крайний экзамен, горланила во все горло «Bang, say da da da da». И даже попадала в ноты. Приручить Лизу не было ни подручных средств, ни особого рвения, и Кос успокаивал себя тем, что с периодичностью в полминуты путал неприкрытые мини-юбкой женские коленки с рычагом переключения скоростей. Лиза отбивалась для вида, следя за тем, как менялось в эмоциях красивое лицо Холмогорова, расплывавшееся в широкой улыбке. Кос и вправду был похож на довольного, сытого котяру, особенно когда останавливался на светофоре, и коротко дотрагивался до губ Лизы поцелуем.
— Ты сейчас сам получишь, пусти. Мне щекотно! — девушка надвинула на лицо темные очки, скрываясь от палящего солнца, и взглядов жениха в свою сторону, но они посредственно скрывали мерцающие голубоватые зрачки. Причина блеска в глазах и не думала отстать от красавицы. — Твои лапы вездесущие, куда прятаться?
— Я тебе удеру, лисица! Не выйдет, поверь мне! — чувственные губы молодого мужчины самоуверенно усмехаются, и он прекрасно знает, что является хозяином положения. Сердце этой голубоглазой принадлежит ему, и представить, что все было бы не так, нет ни силы, ни духа. — Фыр-фыр, сестра рыжего. Поймаю, поймаю!
— А вот и не достанется тебе, гуманоид! Ответишь мне на пару вопросов? — Лиза перебросила копну вьющихся волос на плечо. Допрос следователя Павловой набирал свои обороты. — Кому-то с утра не нравилась эта бежевая юбка? Кто этот подозреваемый? Кто обещал мне самолично платья шить, а, портной?
— Слышь, мент, или как там у тебя в дипломе будет? Я ему все твои жалобы передам, у меня право есть, а то пристает тут к тебе в машине какой-то фраер, не знаю, где ты его откопала? — бесновался Космос со вкусом, развивая собственный цирк в геометрической прогрессии. — Следачок сдулся? Лапки лисьи сложил?
— То, что ты каждое утро целуешь зеркало — не моя вина, Космос Юрьевич!
— Меня все устраивает, но без меня ты эту хрень не напялишь. Космосила слов на ветер не кидает! Я тебе реально сошью!
— Балахон или паранджу? И чего выбирать, родной?
— Да у Пиявы журнальчик позаимствуем, с конфискацией.
— Эта юбка… идеально подходит к твоему костюму! — бежевая замшевая юбка-карандаш по последним модам ленинградских универмагов появилась в гардеробе Лизы зимой, после очередной поездки в гости
