— А какова роль Райны?
— Все подтвердили, что она не пошла за Эдвином. Они утверждают, что Райна умоляла его уйти.
«Да, конечно, она умоляла его уйти, но не предупредила стражу, что в стенах крепости — враг», — размышлял Максен. Но тут же одернул себя, он слишком много хочет от нее. Райна — саксонка, и ничего с этим поделать нельзя.
Проведя рукой по волосам, уже достаточно отросшим, рыцарь уселся в кресло, вытянув ноги. «Можно ли доверять саксам? — мучился он в раздумьях. — Можно ли доверять Райне?» Ему этого очень хотелось.
— А ты что думаешь? — спросил он Гая.
— Думаю, саксам нельзя доверять, но мне кажется, они предпочитают остаться с вами, нежели с Эдвином.
— А Райна?
Гай покачал головой:
— Я раньше считал ее изменницей, но, кто знает, может, она этого не делала.
— А Сета?
— Эта женщина многое бы выгадала от лжи или, по крайней мере, уверена в этом.
— Например?
— Вас, милорд.
Пендери долго молчал, затем хриплым голосом спросил:
— Это так?
Рыцарь пожал плечами:
— Вы спросили, я ответил.
Торкво не изворачивался и не отступал от своего, как это делали другие. Максен поборол душивший его гнев:
— Завтра на рассвете саксы вновь приступят к работе.
Похоже, Гай совсем не удивился:
— А наказание? Напоминание о том, что их ждет, если они вздумают предать вас.
То, о чем он говорил, было мудрым решением, но советом воспользовался бы кровожадный воин Гастингса, а не Максен, рядом с которым находилась Райна:
— Наказания не будет.
— А стража?
— Удвоить стражу.
— Как прикажете, — Гай пошел к выходу.
— Гай!
Рыцарь повернулся:
— Милорд?
— Мы еще не обсудили твое решение послать Райну на строительство стены.
Сэр Гай нерешительно переминался с ноги на ногу:
— Она этого хотела, да и мне было бы проще приглядывать за ней. Ей ничто не грозило, ведь ее дело — размешивать раствор.
— У тебя было одно поручение — следить за ней.
Торкво побледнел:
— Должен признаться, я пожалел ее, отвергнутую собственным народом.
— Завоевала ли саксонка их расположение?
— Да, скорее всего потому, что встала на их защиту после появления и исчезновения Эдвина.
Пендери одобрительно кивнул:
— Ты сослужил мне хорошую службу.
Рыцарь благодарно поклонился, польщенный похвалой:
— Я так хотел.
— А хочешь ли ты стать хозяином Блэкстера?
Подойдя ближе, Гай опустился на колено:
— Я очень польщен и обрадован, что вы оказали мне такую честь. Клянусь, вы не пожалеете.
— Это я знаю, — произнес Максен и, взяв норманна за руку, заставил встать. — Поговорим об этом завтра.
Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться или не заплакать от радости, Торкво пожелал суверену доброй ночи и ушел.
Пендери вновь вернулся к мыслям о Райне. Что делать с ней? Как побыстрее заставить ее разделить с ним ложе? Рыцарь улегся в постель, и усталость тут же взяла свое — он погрузился в сон.
Райна никак не могла понять, где она находится, и не чувствовала боли, о которой твердила мать. Что касается удовольствия, то в памяти был полный провал. Девушка села в постели, и одеяло упало с плеч, обнажив халат. И только тогда Райна поняла, что воспоминаний нет по той причине, что помнить не о чем. Она уснула на постели Мак-сена и тот, не тронув ее, перенес в зал на скамью.
Но почему? Закусив губу, Райна осторожно перешагивала через спящих людей, освещенных занимающейся зарей. Зная, что скоро они проснутся, девушка поспешила за ширму, надеясь застать Пендери в постели.
Он спал, но как только она вошла, рыцарь открыл глаза:
— Вот уж не думал, что вы будете первым человеком, которого я увижу утром.
Сев, рыцарь прислонился к изголовью и знаком велел подойти ближе. Девушка замешкалась.
— Если я ночью не тронул вас, то вряд ли я это сделаю сейчас.
«Это так, хотя я уже готова, — подумала Райна, — игра стоит свеч, и за спасение соплеменников цена невелика».
— Подойдите к свету.
Тяжело вздохнув, саксонка приблизилась к постели:
— А как же наш договор? — дрожащим голосом спросила она. — Его условия не выполнены.
— Да, причем это я виноват.
— Почему?
Норманн сбросил одеяло и опустил ноги на пол:
— Не спрашивайте, Райна, а будьте благодарны, что я не воспользовался удобным случаем.
Значит, он не станет преследовать ее? Но надолго ли его терпения хватит? И какова будет участь саксов? Она старалась не глядеть на него, не видеть этого прекрасного тела.
— А пленники? Что с ними?
Максен нагнулся и начал что-то выбирать из одежды, в беспорядке брошенной на полу. Краем глаза она наблюдала за ним — он явно не мог найти то, что искал.
— Может, отдадите мне халат? — Пендери бросил взгляд через плечо.
Девушка невольно схватилась за отвороты халата, смущенная взглядом, но, пожалуй, еще больше мускулистой спиной и твердыми ягодицами.
— Так что будет с саксами? — опять спросила она, стараясь унять дрожь.
Раздраженно вздохнув, Максен выпрямился и подошел к сундуку, поднял тяжелую крышку, надел штаны, прикрыв, наконец, свои ягодицы.
— Не беспокойтесь, им ничего не грозит, — буркнул норманн, продолжая ворошить вещи. — Сегодня пленники будут работать как обычно.
Райна не ожидала услышать эти слова, хотя втайне и надеялась на лучшее.
— Значит, вы не собираетесь…
— Нет, не собираюсь.
Она ощутила какую-то слабость в коленях и едва устояла на ногах.
— Вы поверили им, да?
Он намеренно медлил с ответом, затем повернулся к ней и подошел ближе.
— Сэр Гай допросил всех до единого, и похоже, вы говорили правду. Похоже, — сделал он ударение на этом слове.
Наверно, Пендери понял, что Сета лжет. И потому оставил Райну в покое.
— Вы по этой причине не стали меня… насиловать?
Согнутым пальцем рыцарь провел по ее лицу, опустил руку:
— Нет, Райна. Конечно, я хотел, но решил не трогать вас.
Чутье подсказывало саксонке, что норманн говорил правду, и странное чувство овладело ею — будто в ней открылось то, что прежде было наглухо закрыто.
Рыцарь долго смотрел на нее, и она почти телесно ощущала прикосновение его взгляда.
— Я уже объяснял, Райна. Я хочу, чтобы вы отдались мне по доброй воле. Я желаю получить не только плоть, которая примет семя, но и душу. Если мне надо тело, то есть для этого служанки.
Райна побагровела от смущения:
— Вы просите слишком много.
Максен осторожно провел по ее шее и коснулся груди, видневшейся в вырезе халата.
— Неужели? — хрипло спросил он.
Нет, конечно, но она не могла ему это сказать.
— Я…
