Семь дней пролетели как один. На душе у нее было сумрачно, на сердце пусто. Погода в Риме стояла промозглая и пасмурная. Улицы были пустынны. Только бой курантов свидетельствовал, что в домах, лавках и церквях продолжается жизнь.
Целыми днями Аланис сидела у открытого окна и смотрела, как идет дождь.
С наступлением темноты в ее номер пришли Саллах и Назрин.
– Боже! У тебя настоящий ледник, – Назрин бросилась к окну. – Ты умрешь так, сидя день и ночь у окна без сна и еды. Так не может продолжаться. Ты молодая женщина, у тебя впереди вся жизнь.
– Идем вниз, вместе поужинаем, – сказал Саллах, положив ей руки на плечи.
Назрин засветила лампу в дальнем углу.
– Я не голодна, Саллах. Вы идите, а я побуду одна.
– Ты и так избегала людей все эти дни. – Назрин подсела к ней и погладила по руке. – После шести дней траура нужно начинать жить.
Аланис подняла голову. В ее глазах блестели слезы.
– Один день, Саллах! Мы опоздали на один день! Это моя вина! Я убила его! Если бы не я, он был бы жив. Я не отпускала его, как петля, накинутая на шею, тогда как он хотел одного – быть свободным!
– Чепуха, – пробурчал Саллах. – Когда я сказал Эросу, что он не вправе удерживать женщину благородного происхождения, он послал меня к черту.
Аланис покачала головой.
– Я вторглась в его жизнь, вскружила ему голову, заставила назвать мне свое настоящее имя. Чезаре не схватил бы его, если бы мы в то утро не шатались по берегу, как идиоты. Я отвлекла его, и он забыл об опасности.
Аланис, рыдая, опустилась на ковер. Ей хотелось умереть. Назрин обняла ее за плечи.
– Не плачь, душа моя, не плачь.
Постепенно ее рыдания стихли, и она вдруг почувствовала облегчение.
За ужином в ресторане отеля к ним присоединились Нико и Даниэлло. Когда прощались перед сном в большом вестибюле, клерк подвел к ним чумазого мальчонку. Тот протянул Аланис измятую записку. Аланис развернула листок.
– Что там? – спросил Саллах.
– Не знаю, – пробормотала Аланис. – Написано по-итальянски. «San Paolo Fuori le Mura. Via Ostiense. Venga da sola. Sorella Maddalena». – Она подняла голову, – Нико?
– «Сан-Паоло за пределами Стены. Дорога Остия. Приходите одна. Сестра Маддалена», – перевел Нико. – Это название монастыря за Стенами Аврелия. Он стоит на дороге Остия возле бастиона, где держали Эроса. Его нельзя не заметить. У него высокие колокольни и…
– Монастырь?
– Это западня. – Саллах смерил мальчика подозрительным взглядом. – Спроси, кто заплатил ему за то, что он принес записку?
Нико перевел.
– Он живет в местном приюте. Сестра Маддалена ведет у них каждый день занятия. Она попросила его отнести записку и наградила за труды конфетой. Но весь день шел дождь, и он не мог найти гостиницу. Он говорит, чтобы вы пришли одна. Сестра Маддалена настаивает на этом. Хотите, чтобы мы сопровождали вас, миледи?
– Ни в коем случае, – заявил Саллах, – ты не побежишь в этот час и в такую погоду за постреленком, появившимся неизвестно откуда.
– Я должна пойти, Саллах. Нико и Даниэлло поедут со мной в закрытом экипаже. Я буду в безопасности.
– Ты забываешь, дорогая, – вмешалась Назрин, – что Чезаре Сфорца все еще здесь. Возможно, он знает, что медальон у тебя. Думаю, Саллах прав. Ты никуда не должна ехать.
– Я еду, – заявила Аланис. – Мне нечего терять.
– Но что ты приобретешь? – удивилась Назрин и добавила шепотом: – Эроса нет.
– Я не видела его тела. – Аланис пригвоздила ее сердитым взглядом. – А ты?
Старинная вилла Остия утопала в глубокой грязи. Впереди возвышались стены монастыря Сан-Паоло Фуори ле Мура. Приоткрыв окно экипажа, Аланис выглянула наружу, подставив лицо пронизывающему ветру.
Как только карета остановилась, Нико спрыгнул на землю и подбежал к чугунным воротам, чтобы позвонить в колокольчик. Даниэлло помог Аланис выйти из экипажа и проводил до входа. Из приоткрывшегося окошка на них взглянула пара глаз.
– Леди Сфорца к сестре Маддалене, – сказал Нико. Аланис сбросила с головы капюшон и выступила вперед.
Лязгнул затвор, и ворота открылись.
– Только дама, – предупредила монахиня.
– Я не пропаду. – Аланис похлопала Нико по руке и вошла в обнесенный стенами двор монастыря.
Внутри старинной постройки раскинулся покрытый снегом розовый сад, окруженный четырьмя крыльями открытых аркад с мраморными колоннами, украшенными лепниной и мозаикой. Следуя за монашкой по залитому лунным светом проходу, Аланис пыталась вспомнить, была ли прошлая зима такой же холодной, как эта, стараясь подавить страх. Это было более чем странное место для тайных встреч, даже для такого отъявленного негодяя, как Чезаре Сфорца. Но почему монашки впустили его в свою обитель?
Они вошли в сумрачный коридор. На сырых стенах высоко над головой горели факелы, давая мало света и еще меньше тепла. Монашка шла быстро, не обращая внимания на волосатых грызунов, сновавших под ногами по каменным плитам пола. Не обладая ее мужеством, Аланис старалась не наступать на их длинные хвосты, когда они перебегали дорогу. Возможно, сюда ее позвал вовсе не Чезаре Сфорца. Может, протянувшаяся из темноты таинственная рука надеялась на ее благотворительность. Может…
Коридор закончился крутой спиралевидной лестницей. Аланис, приподняв юбки, последовала за монахиней. На лестничной площадке женщина подошла к тяжелой двери. Остановившись, постучала и, толкнув дверь, подала Аланис знак входить. Аланис мешкала. То, что ждет ее там, изменит ее жизнь. Наконец, расправив плечи, она вошла.
Тускло освещенное помещение явило желто-коричневые стены и одинокую кровать в пятне света от рыжей лампы, возле которой сидела, сгорбившись, фигура, отбрасывая на пол длинную тень. Над изголовьем кровати висело скромное распятие. Аланис заставила себя взглянуть на кровать. Там лежал накрытый простыней человек, иссохший и бледный как смерть, с темными, коротко остриженными волосами и черной бородой. Аланис поежилась. Она смотрела на труп.
– Сестра Маддалена, – произнесла она осторожно, – вы за мной посылали?
Склоненная фигура повернула голову.
– Донна Сфорца. Спасибо, что пришли. – Глубокое сострадание отразилось на немолодом лице монахини с тонкими патрицианскими чертами. – Пожалуйста, проходите и присаживайтесь.
Она указала на табурет рядом с собой.
Взгляд Аланис скользнул по распростертому телу. Кто этот человек? Он даже отдаленно не напоминал ее пирата. А эта монахиня? Откуда она знает о поисках принца Милана? И зачем отыскала его якобы супругу? Вероятно, слухи быстро распространяются здесь, в католической церкви.
– Вы не узнаете его? – спросила монахиня. Аланис заставила себя посмотреть на мужчину.
