*****
«Уфф!», задохнулась Эдриен, когда Хоук взмахнул своей сильной рукой прямо перед её лицом и пригвоздил её к дереву.
Она пыталась бороться с его спиной, но он был неподвижной горой. Так он намеревался добиться её возвращения? После недель осторожной сдержанности, повёл её в лес, чтобы изнасиловать её?
«Офф!», выдохнул он с тихим свистом, и она сильнее толкнула его в спину. «Что ты делаешь, Хоук?», потребовала она ответа, но он так и не сказал ничего.
Хоук вздрогнул, борясь с болью, пока его глаза всматривались в деревья. Он чувствовал, что силы покидают его, но он не мог пока поддаться слабости. Нет, до тех пор, пока он не нашёл и не остановил того, кто пытался убить его жену. Но в кустах было всё тихо. Какова бы не была причина, но нападавший сбежал. Хоук почувствовал, как облегчение нахлынуло на него, пока кровь хлестала из его раны.
Когда он закачался и рухнул к ногам Эдриен, она закричала. Кричала и кричала.
******
В тени леса, Эсмерельда прижала кулак ко рту. Она чувствовала, как глаза Хоука выискивают каждое пятнышко там, где она укрылась, но тени были слишком густые даже для его глаза, чтобы проникнуть сквозь них.
Он повернулся, и в профиль она могла видеть стрелу, всё ещё вибрирующую от силы полёта, прямо над его сердцем. Она закрыла глаза и с трудом сглотнула. Она убила его! Стрела была сильно зазубренной и её было невозможно вытащить, не разорвав его грудь. Она умышленно сделала её такой, чтобы ещё больше причинить вреда при вытягивании, чем при вхождении. Даже если стрела не убила свою жертву, войдя внутрь, то уж точно убьёт его, когда её будут доставать.
Эсмеральда распласталась по лесному настилу и ползла сквозь подлесок, пока точно не убедилась, что была в безопасности. Потом она поднялась на ноги и побежала без оглядки, арбалет так и остался лежать забытым на влажной лесной земле. Ветки хлестали её лицо. Крик поднимался комом в её горле. Эсмерельда глотала горькие рыдания, пока перепрыгивала через сваленное брёвно.
Рука выстрелила с быстротой молнии, грубо перехватив её. Адам дёрнул её на себя, больно схватив за шею.
«Где была прекрасная блудница?» Его глаза были неестественно яркими.
Она с трудом дышала ему в лицо.
Он зло посмотрел на неё и безжалостно её встряхнул. «Я спросил, где ты была?»
Когда она снова не ответила, Адам скользнул рукой по её шее к горлу и сдавил. «Твоя жизнь ничего не значит для меня, цыганка». Его глаза были столь же ледяными, как и голос.
Запинаясь, Эсмерельда всё ему рассказала, умоляя Адама спасти мужчину, которого она любила, воспользоваться своими сверхъестественными способностями и вернуть ему жизнь.
Итак она знала его подлинную сущность. Он не был удивлён. Цыгане были крайне сведущи в древней мудрости. «Если ты знаешь, кто я, цыганская шлюшка, то должна знать, что мне наплевать на твои желания – или кого-нибудь ещё, что касается этого. И уж точно я не побеспокоюсь о твоём ненаглядном Хоуке. По сути, Ястреб тот самый сукин сын, которого я пришёл уничтожить».
Эсмерельда побледнела.
«Идём», приказал он. И она знала, он не подразумевал того, что бывало раньше. Больше нет.
«Как это он не хочет меня видеть? Я хочу видеть его, так что дай войти», спорила Эдриен. «Только если, он отдал тебе приказ, что именно меня не хочет видеть в своей комнате», добавила она холодно. Хоук никогда этого не сделал бы.
Гримм даже не шевельнулся.
«Он не мог? Ты это не серьёзно. О-он…» Она нерешительно умолкла. Ястреб не отказал бы. Ясно, он ещё не сделал этого, но…
Ожесточённый Гримм, с серьёзными глазами перекрыл путь к двери.
Эдриен внимательно изучала его. «Ты говоришь мне, что мне запрещено входить в комнату моего мужа?»
«У меня свои приказы, миледи».
«Я его жена!»
«Хорошо, может если бы вы, чёрт побери, вели себя, как его жена до этого момента, он бы не лежал там!», глаза Гримма гневно сверкнули на его чеканном лице.
«Ох!» Эдриен отступила, испуганная его яростью.
«Я причинил моему другу тяжкое зло. Я загадал жуткое желание, которое бы забрал обратно сейчас всем моим сердцем, если бы только мог. Но я не могу».
«Так это ты загадал его!», воскликнула Эдриен.
Гримм решительно продолжал. «А знал бы я, как ужасно было то желание, что я загадал, какими далеко-идущими и мучительными будут последствия, то забрал бы у себя сначала собственную жизнь. Я не капитан стражи. Он сплюнул своё отвращение на мостовой камень. «Я не достойный друг. Я жалкое дерьмо вонючей твари. Я пожелал тебя своему лучшему другу, смогут ли боги простить меня! И сейчас он лежит, раненый стрелой предназначенной тебе!»
Глаза Эдриен расширились на её побледневшем лице. «Я не такая плохая!», прошептала она.
«Вы, миледи, железная дева без сердца. Вы не принесли ему ничего кроме боли, с тех пор как приехали сюда. За все мои годы с Хоуком, я никогда не видел столько страдания в его глазах и я не потерплю этого больше ни дня. Он взобрался бы на самые небеса и сдёрнул бы все звёзды, одну за другой, чтобы приютить их на ваше сияющее чело, и я говорю ему, что вы не достойны этого. Вы издеваетесь над его нежными чувствами, вы отталкиваете его щедро подаренную любовь, вы отвергаете мужчину в нём. Не говорите мне, что вы не такая плохая, Эдриен де Симон. Вы – худшее из того, что когда-либо случалось с этим мужчиной!»
Эдриен прикусила губу. У Гримма был такой предвзятый взгляд на вещи! А как насчёт тех несправедливых вещей, что сделал ей Ястреб? Она была невиновна!
«Он сжёг мою королеву! Он украл мою свободу, удержал меня здесь».
«Потому что испытывает любовь к тебе, отказывается потерять тебя! Это так ужасно? Он собственным телом спас твою жизнь. Он заслонил тебя собой, как верным щитом, и принял стрелу, предназначенную тебе. И я скажу, лучше бы он позволил ей вонзиться в твою грудь. Это прекратило бы его мучения и он не истекал бы кровью что снаружи, что внутри!»
«Я не просила его спасать меня!», запротестовала она.
«Точно в цель. Вам и не надо было просить его. Он дал это, не надеясь ни на что. Как отдал бы всё, что угодно. Но вы приговорили его, хотя не знаете ничего о могущественном Ястребе! Скажите мне, увидев летящую в него стрелу, пожертвовали бы за него своей жизнью? Вижу по вашим глазам, что нет. Жалею о том, что пожелал для вас, и на каждую звезду, в каждую ночь на всю свою оставшуюся никчемную жизнь я буду желать исправления того, что я натворил. А сейчас уйдите с моих глаз. Ястреб не увидит вас сейчас. Возможно никогда. И это тоже плохо для него. Возможно за время вдали от вас, он исцелится и от других ран тоже».
