Донья Беатриса кивнула.
— Прекрасно сыграно, дорогая. Вы умнее, чем я предполагала. Однако сейчас вам не надо так осторожничать. Я вовсе не желаю, чтобы ваш герой погиб. Уверяю вас, это так. Я не могу не уважать человека, столь бесстрашного. Интересно, как ему удалось пробраться со своими бумагами? Не сомневаюсь, это весьма любопытная история. Увы, я ее вряд ли услышу. — Она вздохнула. — Что касается вас, дитя мое, то вас надо как можно скорее увезти отсюда.
— Почему? — Доминика взглянула на нее с недоумением. — Неужели мне грозит опасность только из-за того, что ваш бесчестный сын обвиняет меня в том, будто мой возлюбленный — пират?
— Да, как глупо с его стороны! Безумие! — согласилась тетушка. — У него нет головы на плечах. Он наговорил достаточно, чтобы привести к нам в дом инквизицию. Это одна из причин, моя дорогая, по которой вас надо увезти и немедленно обвенчать. Мы опровергнем обвинение вас в ереси. Несомненно, если бумаги Эль Бовалле в порядке — а я не удивлюсь, если это так, — его выпустят на свободу. А человек, который, рискуя жизнью, пробрался в самое сердце Испании, вполне может похитить вас у меня из-под носа! Ну что же, дитя мое, честь ему и хвала, если он на это способен, но вы не можете ожидать, что я стану ему помогать.
— Если его бумаги в порядке, — сказала Доминика, — и он окажется тем человеком, за которого себя выдает, чего бояться?
— О, у меня тоже есть мозги. Теперь я вижу многое из того, что, признаю, прежде ускользнуло от меня. — Донья Беатриса пригладила тяжелый шелк своего платья. Она все еще улыбалась и была, как обычно, невозмутима. — Такой привлекательный мужчина — и пират. Я вовсе не виню его, моя дорогая. Вы прекрасно провели время на борту корабля, не так ли? Должно быть, это было чудесно. Допускаю, что вы немного погрустите. Это пройдет, и вы будете помнить, что на вашу долю выпало больше приключений, чем на долю чуть ли ни всех женщин в этом скучном мире. Но мы уедем из Мадрида, непременно уедем.
— Как вам угодно, сеньора. Однако вы не привели ни одного разумного довода.
Донья Беатриса взялась за свой веер.
— Я приведу вам довод, который, возможно, покажется вам разумным, дитя мое. Если вы останетесь здесь, вас могут допросить. Мне бы этого не хотелось.
— А мне бы очень хотелось, тетя. Я могу только повторить то, что уже сказала.
— У короля Филиппа и его Святой инквизиции не очень-то деликатные способы получения сведений, — мягко заметила ее тетка. — Достаточно вреда наделано и без того, чтобы вас заподозрили в ереси. — Она поднялась и своей томной походкой направилась к дверям. — Мы выдадим вас замуж, дорогая, чтобы вы были в безопасности, и придумаем какую-нибудь историю. Насколько я понимаю, дитя мое, лучше всего вы поможете своему смелому возлюбленному, если подобным образом солжете тем, кто подозревает вас и его.
На следующий день атака возобновилась, теперь со стороны дона Диего, еле сдерживавшего ярость. Он добивался, чтобы кузина вышла за него замуж, намекая, что его отец может походатайствовать за Эль Бовалле, и заверял в своих намерениях ему помочь.
Это была неправильная тактика, и Доминика презрительно скривила губы. Она прекрасно знала, что, если будет доказана личность Бовалле, его не спасет ничто на свете. Вмешается Святая инквизиция и потребует его себе. Дону Диего было вовсе не обязательно говорить, что она увидит, как ее возлюбленный горит на костре, — она это знала и, уже пережив эту ужасную картину в воображении, теперь даже не изменилась в лице. Отчаянное положение придало ей мужества и обострило ум. Девушка не колебалась, не бледнела и все еще могла презрительно смеяться.
— Это очень мило с вашей стороны, кузен! — насмешливо заметила она. — Если бы этот несчастный шевалье действительно был Эль Бовалле, я бы непременно воспользовалась вашим предложением.
О, у нее и теперь был острый как бритва язык! Она увидела, как он вспыхнул и закусил губу, и присела в реверансе.
— Но шевалье де Гиз меня не интересует, мой милый кузен, к тому же я не сомневаюсь, что он не нуждается в моей помощи.
Дон Диего схватил ее за запястье и встряхнул.
— Вы думаете, что перехитрили меня? По-вашему, я не знаю, кто такой этот малый? Ничего, вы увидите, как он будет гореть!
Доминика пренебрежительно улыбнулась:
— В самом деле? Я думаю, кузен, вы очень скоро поймете, что вы — глупец. Отпустите мою руку. Вы ничего не добьетесь подобным поведением.
Дон Диего оставил ее и отправился к матери, в раздражении кусая ногти. Спокойствие матери еще больше вывело его из себя, и он стал требовать, чтобы девушку немедленно увезли.
Донья Беатриса ласково взглянула на него. По-видимому, ее забавляло волнение сына, и она сразу же разгадала, в чем дело.
— Похоже на то, мой дорогой Диего, что вас изрядно напугал этот англичанин.
— Я не боюсь ни одного человека, сеньора, но этот дьявол… — Он перекрестился. — Тут замешано колдовство! Вы не беседовали с Перинатом. Дон Максия мне сказал, что Эль Бовалле в союзе с дьяволом. А иначе как бы он смог попасть в Испанию и потопить так много наших славных кораблей? Мы знаем, что Эль Дрейк использует черную магию, а это его ученик.
— Колдовство? — переспросила донья Беатриса, пожимая плечами. — Интересно, поможет ли ему его искусство освободиться из тюрьмы?
— Ваши слова очень легкомысленны, сеньора. Вы, вероятно, не понимаете всю опасность нашего положения. Пока этот человек жив, а моя кузина не замужем, у нас не будет ни минуты покоя! Его даже могут в любую минуту освободить! Вы об этом подумали? Перинат не пользуется доверием. Его слова может оказаться недостаточно против бумаг этого дьявола. Неужели он будет разгуливать на свободе среди нас, а вы — только сидеть и улыбаться?
— Мне еще никогда так не хотелось улыбаться, — заметила она. — Увидеть вас в таком волнении, сын мой! Мне кажется, я должна быть благодарна этому пирату. Вы ведь чуть не бросили ему перчатку в лицо!
— Я и сейчас бы поступил так же! — отрезал Диего. — Не заблуждайтесь на этот счет, сеньора: если бы мы стояли друг против друга со шпагами в руках, я бы знал, что делать. Если я чего-то боюсь, так это его дьявольских хитростей и коварства! Человек не может бороться с черной магией. Это ужасный грех и смертельная опасность! — Он снова перекрестился.
— Вы полагаете, что он унесет Доминику в клубах дыма? — осведомилась донья Беатриса. — Я нахожу вас смешным, дон Диего.
— Возможно, возможно. Сеньора, вам легко сидеть с презрительным видом, но ведь это не вы имели с ним дело!
— Мы с ним прелестно проводили время. Он очень смелый разбойник, а я таких люблю. Кроме того, — ее веер продолжал ритмично двигаться, — мне нравится его жизнерадостность. В общем, он настоящий мужчина. Мне будет жаль, если он не выпутается.
