— Да. Причем никаким кузеном, как потом оказалось, он ей не доводился, а был сыном давнего недруга моего отца. Эти двое замыслили во время свадебного пира впустить своих людей в замок, захватить его, а мою семью, моих людей и, естественно, меня самого, бедного одураченного жениха, убить. Им уже удалось впустить с полдюжины воинов в мой замок и начать свое черное дело. Шестеро моих людей исчезли, прежде чем я заметил неладное. Позже мы нашли их тела на дне крепостного рва. У каждого к шее был привязан камень.
«И ты винишь себя за смерть каждого», — сделала вывод Эвери. Как же ей хотелось успокоить его, сказать, что он ни в чем не виноват, но вместо этого она спросила:
— И как ты узнал об этом?
— Я пошел к ней в спальню и заметил, как туда проскользнул Джордан. У меня зародились подозрения, и, подкравшись к двери, я стал подслушивать.
Эвери поморщилась:
— И узнал, что поговорка о том, что тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит, соответствует действительности?
Камерон криво улыбнулся:
— Совершенно верно. Они говорили о своих гнусных планах и о том, что стало с людьми, которых я не мог найти. А еще я услышал, что моя невеста очень рада тому, что все будет кончено раньше, чем она выйдет за меня замуж и ляжет со мной в постель. Она боялась, что смуглый хмурый дьявол, то есть я, дотронется до ее светлой кожи, прежде чем его убьют.
— Гм… Так, значит, она предпочитала светловолосых смазливых рыцарей, готовых перерезать горло людям, предоставившим им свой кров? — язвительно спросила Эвери и обрадовалась, когда Камерон улыбнулся. — Иногда трудно бывает разглядеть за улыбками и льстивыми речами их истинное значение. Лесть всегда так приятна, что в нее не хочешь, а поверишь. Я в этом убедилась на собственном опыте. И что же ты сделал, узнав о предательстве?
— Велел закрыть ворота, собрал предателей и повесил их на стенах замка.
Сурово он расправился с ними, поежилась Эвери, но другие на его месте поступили бы не менее жестоко.
— Даже свою невесту?
— Нет. Я нагнал на нее и на женщин, с которыми она приехала, страху и отправил их домой. — И вдруг Камерон неожиданно спросил: — Значит, и тебя кто-то обманул? Кто же это?
— Да так, один юноша. Перед тем как я уехала во Францию, мои родители привезли меня на королевский прием. Думаю, они надеялись, что я найду себе там мужа. Вообще-то я не из тех девиц, за которыми увиваются ухажеры.
Правда, нашелся один парень, который проявил ко мне явный интерес, а поскольку за мной никто никогда не ухаживал и не говорил мне комплиментов, признаюсь, я была польщена. Даже не посмотрела на то, что про этого парня ходят нехорошие слухи, будто он имеет обыкновение соблазнять девиц, а потом бросать их и что он не занимается никаким делом, а все свое время проводит в постели с женщинами. — Эвери пожала плечами. — Но я старалась убедить себя, что все молодые мужчины любят до свадьбы поразвлечься.
Камерон уже догадался, чем закончилась эта история, и с трудом подавил желание попросить Эвери не продолжать свой рассказ. Он знал, что не страдает отсутствием вкуса, и поэтому никак не мог понять, как другие мужчины не видят, насколько она хороша, какой огонь страсти бушует в ее гибком теле. Внезапно его охватило желание отыскать того человека, о котором она рассказывает, и избить его до полусмерти. После инцидента с Де Во он любому готов был горло за нее перегрызть.
— И этот юноша оказался таким же? — спросил Камерон.
— Наверное, но до свадьбы у нас дело не дошло, так что я не знаю, остепенился он или нет. Я случайно обнаружила, что, ухаживая за мной, он одновременно был в связи с одной замужней дамой. Я наткнулась на них в саду. Она обвиняла парня в том, что он оказывает мне знаки внимания, а он оправдывался, уверяя ее, что делает это исключительно из желания получить щедрое приданое, а вовсе не из любви к тощей девице со странными глазами. — Камерон поморщился, а Эвери улыбнулась. — И я поняла, что при дворе я себе жениха не найду.
— И, естественно, этот мерзавец был светловолос и хорош собой?
Эвери тихонько засмеялась.
— У него были черные волосы, светлая, как молоко, кожа и голубые глаза. Позже я обнаружила, что на светлой коже синяки и кровоподтеки особенно заметны, — хмыкнула она. — Когда я вернулась из сада в парадный зал, муж дамы, за которой увивался мой кавалер, спросил меня, не видела ли я его жену.
— А ты обид не прощаешь, — одобрительно заметил Камерон и поднял в честь Эвери кубок.
— Потом я уже пожалела о том, что пошла на поводу у уязвленного самолюбия. Муж мог запросто убить их обоих. Он избил парня до полусмерти, а тот ничем не смог ему ответить, потому что не отличался ни ростом, ни силой.
— Странно. Женщины обычно предпочитают высоких и сильных.
— Да. Но из того, что я в тот день услышала, он сумел кое-чем другим пробудить к себе интерес. Его любовница говорила о том, что у него очень большой…
— Эвери, — укоризненно протянул Камерон, хотя на самом деле ему хотелось расхохотаться.
— Не волнуйся, я сама не видела, так что говорю с чужих слов.
— Как это мило с твоей стороны. Между прочим, детка, ты вовсе не тощая, а глаза у тебя хоть и странного цвета, но очень красивые.
— Благодарю за добрые слова, сэр, — произнесла Эвери кокетливо, на щеках ее вспыхнул стыдливый румянец. — А я питаю настоящую слабость к храбрым смуглым рыцарям. — И она подмигнула Камерону.
Поставив кубок на стол, он протянул к ней руку. Эвери вложила в нее свою, и Камерон почувствовал, словно с души у него свалился камень. С облегчением вздохнув, он притянул ее к себе и усадил на колени.
— Ты уже лучше себя чувствуешь? — спросила Эвери, и голос ее дрогнул, когда Камерон погладил ее ноги.
— Намного, — ответил они поцеловал ее в пульсирующую на шее жилку.
— И больше не сердишься?
Откинувшись на спинку стула, Камерон вздохнул и покачал головой:
— Нет. Не можешь же ты ожидать, что мужчина равнодушно воспримет известие о том, что его ребенка бросили в лесу умирать?
Значит, вот так Камерон решил объяснить свое поведение? Пожалуй, другого объяснения она от него не дождется.
— Не могу, — согласилась она. — Это было очень жестоко.
— Потому что он смуглый и темноволосый, словно дьяволенок, с родимым пятном на животе — проклятием сатаны. — В голосе Камерона слышалась горечь, которую он не сумел скрыть.
Судя по всему, эти мысли причиняли Камерону боль. Эвери не удивилась бы, если бы узнала, что это сравнение с дьяволом вызывало у него тяжелые воспоминания. Камерон не был тем голубоглазым красавцем рыцарем, о котором мечтают все девушки. Он смуглый, угрюмый и не любит расточать комплименты. Многие наверняка удивились бы, узнав о том, что она смогла полюбить такого человека. А она смогла, причем так сильно, что не мыслит своей жизни без него. Погладив Камерона по щеке, Эвери с удивлением подумала, как это женщины не видят его строгой красоты, не замечают таинственного блеска его темных глаз.
