— Мы убежали! — воскликнула Камилла. — Мы в безопасности!
— Еще нет, — сдержанно ответил он. — Нам предстоит долгий путь, но клянусь, что сделаю все возможное и доставлю тебя в Англию.
Стук копыт заглушил его последние слова. Лошади стремглав неслись по лугам, приминая молодую траву. Они ехали рядом, и, взглянув на нее, он крикнул:
— Я люблю тебя, Камилла! Ты была права, черт возьми! Должно быть, сама судьба соединила нас!
Они доехали до реки, по которой проходила граница с Вестербальденом, меньше чем за два часа. Камилла отпустила поводья вспотевшей лошади.
— Мост — слева, вон огни, — проговорила она.
— Думаю, нам лучше держаться от него подальше, — ответил Хьюго. — Мы должны найти брод.
— Наверняка наш побег еще не обнаружен! воскликнула Камилла.
— Неизвестно, — остудил ее пыл Хьюго. — Когда лакей сообщил, что Харпен хочет срочно поговорить со мной, я как раз беседовал с маркграфом. На его лице отразилось любопытство. Уверен, что он заинтересуется причиной моего отсутствия. А когда обнаружат, что вы исчезли, он сразу заподозрит, что мы сбежали вместе.
— Ты думаешь, что в Мельденштейне немедленно бросятся на наши поиски?
— В этом нет сомнений, — мрачным тоном отозвался Хьюго. — Можно держать пари.
Он повернул лошадь и поехал вдоль берега вниз по течению, Камилла — за ним. Вскоре они нашли хороший спуск к реке. Хьюго тронул поводья.
— Скорее всего, здесь глубоко, и лошадям придется плыть. Но все же нам лучше выбраться из Мельденштейна. Держись покрепче за луку седла, чтобы не унесло течением.
Раньше Камилле не доводилось пересекать реку вброд верхом, но она была хорошей наездницей. Ей не составило труда уговорить животное войти в воду, затем она крепко прижалась к шее лошади, как ей велел Хьюго.
К счастью, им попались опытные лошади, которым уже случалось проделывать подобные вещи, и они легко переплыли на другую сторону. Там Хьюго и Камилла спешились, чтобы выжать воду из одежды и дать лошадям обсохнуть.
— Найдешь ли ты силы проехать еще, как минимум, два часа? — спросил Хьюго. — Нам нельзя мешкать.
— Конечно, — гордо ответила Камилла. Она не хотела, чтобы он счел ее слабой и никчемной.
Холодная вода освежила лошадей, и они снова взяли в галоп. Если бы не луна, то скакать с такой скоростью по холмам и оврагам было бы опасно. Пока для беглецов все складывалось удачно, и они стремительно удалялись от Мельденштейна.
Спустя какое-то время лошади устали и замедлили бег. Хьюго выбрал небольшой лесок для привала.
Камилла обрадовалась, когда Хьюго, наконец, остановился и снял ее с лошади. Оказавшись на земле, она внезапно почувствовала неимоверную слабость.
Минуту он держал ее в своих объятиях, словно не веря в то, что она — с ним. Затем нехотя отпустил ее и занялся лошадьми. Хьюго расстегнул подпруги и снял седла.
— Сколько мы пробудем здесь? — поинтересовалась Камилла, стаскивая с себя сапоги.
— Я придумал, как нам поменять лошадей, — проговорил Хьюго. — Тут невдалеке придорожная гостиница. Мне кажется, многие гости, проезжая в Мельденштейн, меняли в ней лошадей.
— Ты думаешь, тебе не опасно появляться там? — испугалась Камилла.
— Придется рискнуть. Я не собираюсь красть лошадей, а всего лишь возьму свежих в обмен на эту пару. Это будет честная сделка, — улыбнулся Хьюго.
— О боже! А если кто-нибудь заметит тебя?
— Я лишь выведу лошадей на выпас.
Он уселся под сосной позади нее и стянул с себя сапоги, чтоб вылить из них воду.
— Думаю, нам нужно развести небольшой костер.
А когда я уйду, ты можешь посушить одежду. Если ты сляжешь с лихорадкой, нам будет гораздо труднее уходить от погони.
— Я не первый раз промокаю, — улыбнулась Камилла.
— Ты — необыкновенная девушка! — нежно произнес он. — Но тебе нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы опять скакать целый день. Это испытание под силу не каждому мужчине, не говоря уже о хрупкой женщине.
— Я выдержу, — мягко ответила она.
Он взял ее руку и поднес к губам. От его прикосновения она затрепетала. Ей хотелось снова оказаться в его объятиях и забыть обо всем на свете. Но она понимала, что им грозит страшная опасность.
— Если нас поймают, что нас ждет? — спросила она.
— Тебя отвезут обратно, в этом нет сомнений.
— А что сделают с тобой?
— Так как я британский подданный, то, скорее всего, погибну в результате несчастного случая.
При мысли об этом Камилла содрогнулась и сжала его руку.
— Нас не должны поймать, — прошептала она. Когда мы окажемся в безопасности?
— В британском посольстве в Амстердаме, — ответил он. — Но до него еще далеко, любовь моя.
— Путь не покажется долгим, если мы проедем его вместе, — отозвалась Камилла.
Он снова поцеловал ей руку. Сначала его губы остановились на ладони, затем перешли на запястье, в то место, где под белоснежной кожей в тоненькой голубой венке бился пульс.
— Нас могли бы обвенчать в Амстердаме? — мягко спросила Камилла.
— Ты знаешь, что я хотел бы этого больше жизни, — произнес Хьюго. — Но ты подумала, что это будет значить для тебя? Я не смогу помочь твоим родителям.
— Они поймут меня! — пылко воскликнула Камилла. — Уверена, что поймут. Они любят меня и не захотят, чтобы я принадлежала безумному демону, который будет избивать меня каждую ночь. Почему, господи, почему он стал таким?
— Я и сам думал об этом, — проговорил Хьюго. Возможно, потому, что его мать всегда была главой семьи. Она фактически правила Мельденштейном даже при жизни его отца. Должно быть, его неприятие матери с годами усилилось, а когда он попал на Восток, то обнаружил, что мужчина может иметь неограниченную власть над женщиной. Ты видела его любовницу. Думаю, она его по-своему любит, и убийцу в гостиницу, скорее всего, подослала она, так как хотела, чтобы ты никогда не приехала в Мельденштейн.
— А раньше ты не думал, что китаец в гостинице может иметь какое-то отношение к принцу? — спросила Камилла.
— Я слышал, что после пребывания на Востоке он изменился в худшую сторону, — ответил Хьюго. — И это было одной из причин, заставлявших меня ненавидеть тебя, любовь моя. Я считал, что ты продаешься ему. — Он помолчал и добавил:
— Но как ты знаешь, у меня это плохо получалось.
— Когда ты узнал правду о принце?
— В Вестербальдене маркграф рассказал мне, что у принца есть любовница, которую тот привез с Востока. Но я до сих пор не верю, что он был замешан в покушении на тебя.
— Возможно, и нет, но в таком состоянии, как вчера, он способен на что угодно.
— Полагаю, что именно китаянка приучила его к наркотикам. В своих интересах она потворствовала его худшим инстинктам — наследственной германской жажде власти над окружающими, презрению к женщинам и желанию их унизить.
