Поднявшись со стула, она принялась расхаживать по комнате. Перед ее мысленным взором то и дело возникал маленький Амброуз, игравший на ковре возле камина.
«Ах, какая же я глупая!» – говорила себе Шарлотта. Действительно, почему она считала, что Марденфорд не мог совершить столь опрометчивый поступок? Почему она считала, что он не мог так относиться, к женщине? И если мать Гарри думала, что ее сын законнорожденный, то отцом мог быть только Джеймс. Филипп никогда не обманул бы женщину, никогда не поступил бы подобным образом. Ее покойный муж был честным и порядочным человеком – в этом она была абсолютно уверена. Уверена так же, как в том, что ее имя – Шарлотта.
А вот Джеймс… Конечно, Джеймс не был негодяем, но его характер… Увы, он никогда не отличался твердостью характера, так что с ним подобное вполне могло случиться.
Да, она прекрасно представляла молодого Джеймса, путешествующего по Средиземноморью. Она словно видела его рядом с Филиппом. Они наблюдали за огненным танцем на испанском побережье и любовались женщинами, экзотическими женщинами, что кружились вокруг ночных огней. Да-да, Джеймс вполне был способен на такой поступок. Он мог влюбиться и вступить в опрометчивый брак, если страсть создавала для него иллюзию собственной значимости. Чувственное возбуждение могло заставить такого человека, как Джеймс, тайно вступить в брак, а потом…
Но если он действительно вступил в брак во время того путешествия, то был ли брак законным? Имелось ли какое-то свидетельство? И насколько велика опасность? Опасность для Амброуза…
Опасность очень велика, уж если Натаниел Найтридж занялся этим делом.
Шарлотта пробормотала проклятие сквозь крепко сжатые зубы. Она проклинала себя за глупость. Ведь Натаниел предлагал отказаться от расследования. Предлагал ради нее. Ради охватившей их страсти. Но она была слишком в себе уверена. Была уверена в том, что не может ошибаться. Однако случилось то, что случилось, и теперь…
Теперь у них с Натаниелом, возможно, уже ничего не будет. Причем все может закончиться очень скоро. Если только… Да-да, конечно! Наверное, и сейчас еще не поздно отговорить его от продолжения расследования. Во всяком случае, пусть отложит это дело хотя бы на некоторое время. Нет-нет, конечно же, не навсегда. Лишь до тех пор, пока его желание не начнет угасать. То есть можно как бы заключить с ним сделку, дать ему понять: «Я ваша, если вы оставите Марденфорда и Амброуза в покое».
Шарлотта вспыхнула, устыдившись своих мыслей. Это будет походить на проституцию. Но ведь надо же что-то предпринять. Надо защитить своего любимца, маленького Амброуза, заменившего ей сына.
Тяжело вздохнув, Шарлотта уселась на стул и, распустив волосы, принялась не спеша их расчесывать. Да, Натаниел прав. У них еще будет время для тревог и волнений. И конечно же, придется принимать решение. Натаниел знал, что этого не избежать, но ему хотелось отложить неизбежное. А сейчас он, наверное, ждет наступления ночи, которая принесет тишину и свободу действий. И вероятно, думает о том, не возникла ли между ними новая стена, такая высокая и непробиваемая, что они уже никогда не смогут ее преодолеть или разрушить.
Такая стена возникнет очень скоро. Завтра или через день. При мысли об этом Шарлотта почувствовала себя несчастной, и глаза ее затуманились слезами.
Да, стена возникнет, но не сейчас. Не этой ночью. Если, конечно, она не начнет возводить ее прямо сейчас. Но Шарлотта понимала, что никогда не пойдет на это, просто не сможет пойти. Сегодня ночью она хотела красоты и близости. Хотела испытать всю полноту близости, которой могла наслаждаться без чувства вины. Да-да, для тревог и волнений еще будет время, а сейчас…
Улыбнувшись, она подбросила дров в камин. А дверь, конечно же, не заперла.
Остановившись у двери ее спальни, Натаниел прислушался. Во всем доме уже царила тишина. Где-то, вероятно, было открыто окно, потому что легкий ветерок приносил ароматы ранней весны.
Из комнаты Шарлотты тоже не доносилось ни звука. Но заперлась ли она?
Шарлотта запретила ему отказываться от продолжения дела Гарри, это повторилось и сегодня вечером, за ужином. Она боялась правды, но не позволила ему отстраниться от нее. Вот уже трижды она отказывалась от его дара.
Ему следовало благодарить ее, ведь она не воспользовалась его страстью. Да, Шарлотта не просила, чтобы он изменил своим принципам, однако он прекрасно понимал: это вовсе не означало, что она согласится продолжить с ним отношения, если он не откажется от расследования.
Натаниел медленно повернул ручку двери, и та отворилась. Переступив порог, он вошел в комнату и запер за собой дверь.
Комната была погружена в темноту, свет исходил только от догоравших в камине дров. Он направился к кровати, но вдруг понял, что Шарлотты там нет. Натаниел осмотрелся. Может, она уехала? Неужели уехала, даже не попрощавшись?
Тут со стороны камина послышался какой-то шорох. У камина стояло кресло, спинкой к двери. Внезапно снова послышался шорох, и Натаниел увидел изящную ножку, появившуюся внизу, у пола.
Может, Шарлотта спит? Натаниел обошел кресло. Оказалось, что Шарлотта вовсе не спала – просто сидела, откинув голову на спинку, и смотрела на догоравшее пламя. Причем сидела совершенно обнаженная. Обнаженная и прекрасная. Ее темные волосы были распущены – они рассыпались по плечам, а отдельные пряди падали на груди.
Натаниел молча приблизился к креслу. И, также молча, стал любоваться обнаженной женщиной, сидевшей перед ним. То, что она ожидала его в таком виде, сидя в кресле… О, это выглядело необыкновенно эротично. Временами Шарлотта выглядела как девочка, но только не сейчас. Сейчас она казалась уверенной в себе женщиной, ждавшей любовника.
– Я думала, вы никогда не появитесь, – проговорила она наконец. – Я боялась, что моя страсть перегорит.
– Я не был уверен, что вы хотите, чтобы я пришел.
– Если бы я попросила вас не приходить, вы бы не пришли?
– Наверное, все равно пришел бы.
– Да, разумеется. Ведь вы… «должны знать». Так, кажется?
Однако в ее голосе не было осуждения. Просто она повторила ею слова, не более того.
Какое-то время он молчал, по-прежнему любуясь ею, Наконец спросил:
– Вы долго ждали меня так?
Она взглянула на свои стройные ноги.
– Да, довольно долго. Знаете, я обнаружила, что это очень приятно. Наверное, мне хотелось бы иметь маленький уединенный домик, где я могла бы жить… жить совсем без одежды. Представляете, ощущение такое, словно тебя гладит множество легких перышек. К тому же я… Видите ли, я подумала, что если вы увидите меня такой, то сразу поймете, как я рада вашему появлению. И не потребуется никаких вопросов.
