– Практически? – ухватилась за ключевое слово Дарина.
– Именно так. Ни я, ни мои коллеги не возьмемся его лечить. Во-первых, справедливо полагая, что будет больше вреда, чем пользы, а во-вторых, наша репутация...
– Вы вернулись сюда, чтобы мне это сказать?
– Да, это и кое-что еще. Вот визитка. – На стол лег белый прямоугольник. – Этого человека зовут Гедеон Парке. Он любит рискованные методы. Он работает с теми пациентами, от которых отказались другие. И временами весьма успешно работает. – Поджатые губы Каннингхэма свидетельствовали, как неприятен ему этот факт. – Признаюсь, я не слишком хорошо к нему отношусь, его методы... Но если кто-то сможет вам помочь, так это он. Это все, что я могу для вас сделать.
– Благодарю вас, – церемонно улыбнулась Дарина. Еще одна надежда, еще одна! Последняя. Если этот Гедеон Парке откажется лечить Иэна, ну что ж... Она знает, что делать.
Парке жил в небольшом домике в центре Лондона – там, где жилье тесное, но безумно дорогое. Вежливый слуга провел Дарину и Иэна в маленькую, но уютную гостиную, увешанную солидными портретами в золоченых рамах. Парке сидел у огня и курил трубку. Он оказался маленьким плюгавым мужчиной, сморщенным, как печеное яблоко.
– Добрый день, милорд, миледи, – начал он, едва гости появились на пороге. – Вон те два кресла для вас. Садитесь, да, вот так. Я не люблю долгих разговоров, а суть я прекрасно уловил из письма. Итак, герцог, ваш личный врач утверждает, что вы не жилец на этом свете? – Он окутал себя облаком ароматного дыма. – Чушь.
–Но, мистер Парке, Герберт прекрасный специалист, и до сих пор он не ошибался, – вежливо возразил Иэн.
– Победа или поражение всегда вот здесь. – Парке постучал пальцем по лбу. – Если вас убедить, что вы можете умереть от крошечного пореза, вы конечно же умрете.
– Что я тебе твержу уже не первый день... – пробормотала Дарина.
Врач с интересом покосился на нее.
– Как бы там ни было, я хотел бы осмотреть вас, герцог Риверфорт. И, с вашего позволения, попробовать.
– Попробовать сделать что? – уточнил Иэн.
– Извлечь эту мерзость из вашей головы, разумеется. Другого пути нет. Ваша невеста подробно описала мне, как вы нынче лечитесь. Индийское снадобье, хм?
Иэн недовольно покосился на Дарину, она пожала плечами.
– Врач имеет право знать все.
– Но операция на головном мозге... Ведь это невозможно.
– Герцог, я ведь только что сказал, где находятся поражение или победа. Невозможного нет. Позвольте, я прочту вам небольшую лекцию, дабы вы представляли, на что идете. Трепанация черепа считается одной из древнейших операций в медицинской практике. Археологи находят черепа людей каменного века, которые подвергались этой операции и, судя по всему, еще долго после этого жили. Древние египтяне ее делали, и небезуспешно. К концу прошлого века мода на трепанацию прошла, и сейчас мало кто берется за операции такого толка. Но я могу рискнуть, если вы готовы.
– Вы когда-нибудь делали такую операцию? – напряженным голосом поинтересовался Иэн.
– Да, трижды. Первый пациент умер через тридцать часов, второй – превратился в недееспособного идиота. Третий жив и сопровождал вас в эту гостиную. Но его случай был относительно легким. Что я увижу, вскрыв ваш череп, герцог, я не знаю. Дарина видела, что Иэн колеблется. Ему нужно было поставить на карту весь крохотный остаток жизни, и он не решался, прикидывая, не лучше ли провести эти последние дни так, как хотел... Но спорить поздно, отступать некуда. Они все обсудили еще вчера, когда Дарина принесла драгоценную визитку Иэну и настояла на том, чтобы съездить к Парксу. Вперед, без оглядки, и никак иначе.
– Хорошо, доктор Парке, – кивнул Иэн. – Но мне нужно завершить дела.
– Постарайтесь сделать это побыстрее, время поджимает, как я понял. – Он поднялся. – А сейчас пройдемте со мной, я осмотрю вас. Симптомы, описанные в доставленном мне послании, поистине странные. – Лукавая улыбка тронула его губы. – Знаете, в университете у нас была еретическая поговорка: «Когда Бог бессилен, за дело берутся врачи».
Свою свадьбу с Эваном Дарина помнила смутно. Кажется, было много свечей и гостей. И, кажется, моросил дождик.
День свадьбы с Иэном оказался совсем другим: ярким и солнечным, словно опаловое ожерелье, доставшееся Дарине от матери. Тогда, собираясь навсегда уйти от Эвана, она даже не вспомнила об этой странной драгоценности, хранившейся в тайнике в кабинете мужа. Но Эван привез ей ожерелье вместе с остальными ее вещами и тем самым освободил навсегда – так он думал. На самом деле Дарина не могла стать свободной, пока с Иэном все не будет в порядке. Шанс так мал, но...
И его женой она все равно станет.
Ночью она почти не спала от волнения, и когда служанки пришли, чтобы одеть ее, была уже на ногах.
О платье в конце концов позаботился Иэн: вызвал лучшую в столице портниху и велел ей заняться нарядом Дарины. Служанки разложили на кровати роскошный результат трудов: белое, как первый снег, платье, лиф которого был расшит крохотными сапфирами. И, конечно же, имелся длинный шлейф, на радость Алексу. Дарина даже думать не хотела о том, сколько стоит этот наряд. «На этот раз я выхожу замуж не за деньги, Иэн желает доставить мне радость».
Служанки помогли ей одеться, уложили волосы, вплетя в них крохотные живые розочки. Драгоценности тоже были из шкатулки Иэна: изящной работы сапфировое ожерелье и серьги к нему.
– Вы такая красавица, миледи, – с удовольствием сказала ей толстая Хелен, расправляя кружева на платье.
Красавица? Дарина пристально вглядывалась в свое отражение. На щеках горел румянец, глаза весело блестели. «День моей свадьбы, настоящей свадьбы. Спасибо, Иэн».
Ее отец конечно же не приедет, хотя она ему и сообщила. Просто не успеет, и вряд ли захочет, хотя герцог Риверфорт представлял гораздо более завидную партию, чем граф Шеппард. Дарина с отцом почти не общались, после того как ее выдали замуж за Эвана: она так и не смогла простить папе, что тот продал ее. Но сегодня об этом не хотелось думать. Дарина спустилась вниз.
Иэн уже ушел в часовню, и она не хотела заставлять его ждать: чем меньше минут они проведут врозь, тем лучше. По обоюдному согласию венчаться решили, не выезжая из резиденции. Часовня нравилась и Иэну, и Дарине, а Парке строго предупредил герцога, что любого напряжения следует избегать. Дарине было все равно: Бог услышит их и в часовне, они с Иэном и так повязаны навеки. «А ты хотел сбежать от меня. Вот глупенький».
Глядя, как Дарина спускается по лестнице, поджидавший ее в холле Винсент издал нечто среднее между одобрительным хмыканьем и восторженным воплем. Лорд Рэнси исполнял роль посаженого отца. Крутившийся тут же Алекс в новом праздничном костюмчике разинул рот при виде будущей мачехи.
