Он так и сказал Мерри. Сказал, что хочет ублажить ее.
— О, Рис, разумеется. — В ее серебристо-серых глазах плясали серебряные брызги. Она еще крепче сжала его плоть и ускорила темп. — Поверь мне, я наслаждаюсь не меньше, чем ты.
Он сильно в этом сомневался, но сейчас не мог даже найти слов, чтобы выразить свои ощущения. Никаких слов. Только хриплые вздохи и прерывистые стоны. Рис наслаждался непривычными для него ласками. Нет, бывало, что он сам ублажал себя, но это совершенно иное! Ее рука меньше и мягче. И конечно же, более ласковая. Он боролся с желанием вскинуть бедра и умолять ее ускорить темп. Наконец, закрыв глаза, вынудил себя быть терпеливым, смириться с ее ритмом — и пусть блаженство возрастает медленно, но неуклонно.
Еще одна маленькая капитуляция, такая мучительная и такая сладостная.
— О Боже! — прохрипел он, вцепившись в края ванны. — Мерри, ты должна остановиться. Или я…
— Ш-ш-ш… Пусть это случится.
У него не было выхода. Силы воли больше не существовало. Наслаждение, нараставшее в чреслах, было столь же неизбежным, как сама судьба. И вдвое сильнее.
С последним рычанием он позволил наслаждению завладеть им. Бедра его приподнялись над водой, плоть дернулась, и он стал изливаться в ее ладонь и в остывшую воду.
Когда волны наслаждения улеглись, он слепо уставился в потолок, пытаясь отдышаться. Но Мерри не прекращала ласкать его, и он до сих пор не верил чуду… Ведь она не только хотела касаться его, но и делала это с явным желанием — даже после того, как он излил свое семя.
И как ни странно, его не переполняло отвращение к себе, не одолевало безумное желание поскорее натянуть одежду, бросить на стол монету, прыгнуть в седло и помчаться во весь опор — с такой скоростью, чтобы в конце концов обогнать самого себя.
Нет, он хотел остаться, и даже упряжка ломовых лошадей не могла бы оттащить его от Мередит.
Он будет ласкать ее и целовать, будет ублажать всю ночь, когда к нему вернется хоть какое-то подобие силы.
— Ты была права, — объявил Рис, продолжая смотреть в потолок. — Поразительно красивая роспись.
Мерри рассмеялась и поцеловала его в щеку. А он вдруг сел и заявил:
— Давай выбираться из ванны.
Рядом с ванной стояли два кувшина с чистой водой для обливания. Рис встал, наклонил один над головой и, смыв мыло, отряхнулся, как мокрый пес.
— Рис! — взвизгнула Мередит, загораживаясь руками.
— Что?! Ты ведь и так мокрая! — Он вышел из ванны и велел ей встать. — А теперь повернись спиной, подними волосы и стой смирно.
Она молча повиновалась, и он стал медленно, тонкой струйкой обливать ее. Когда вода поползла по изящному изгибу спины, Мередит вздрогнула и рассмеялась. Рис полил водой на полушария ее ягодиц, наблюдая, как на коже выступают мурашки. Потом сказал:
— Повернись.
Улыбаясь, она повернулась к нему лицом. Он облил ее плечи, затем стал лить тонкие струйки на груди. Две струйки разбились о ее соски, еще больше затвердевшие от холода. Именно на такой результат он и рассчитывал.
Все еще держа в руке полупустой кувшин, Рис наклонился и припал губами к прелестному бутону. Мерри вздрогнула, но он обнял ее за талию, чтобы удержать на месте.
Черт возьми! Он ждал этого целую вечность! И благодаря ее бескорыстным ласкам в ванне он теперь мог делать все, что пожелает. И он целовал и ласкал то один сосок, то другой, вжимаясь лицом в ее груди, чтобы вдыхать свежий чистый запах кожи.
Вцепившись в его плечи, Мередит хрипло застонала, и Рис — словно он не испытал опустошающее наслаждение всего несколько минут назад — снова почувствовал, что возбуждается.
Он неохотно оторвался от грудей Мерри. Теперь ее соски стали темнее и тверже и еще больше походили на тугие розовые бутоны, на которых блестели капли росы. Он полил водой ее пупок, и вода почти сразу потекла между ног.
Мередит ахнула и оцепенела. Ногти ее впились в его плечи. Очевидно, ей понравилось.
С расчетливой осторожностью Рис прижал носик кувшина к треугольнику волос, скрывавших лоно. И стал потихоньку наклонять кувшин, пока не потекла вода.
На этот раз она вскрикнула. Он наклонил кувшин еще больше, увеличив поток. Она расставила ноги, так что струйка потекла в складки лона. Ее гортанный вопль восторга эхом отразился от стен.
— Хорошо? — спросил Рис, уже зная ответ. Но он хотел, чтобы она повторяла это. Снова и снова.
— Было так… Я просто описать не могу.
Его грудь наполнилась первобытной, чисто мужской гордостью.
— Вода закончилась, — объявил он, присев на корточки, чтобы отставить кувшин.
Мередит, явно разочарованная, что-то пробормотала, но тут же оживилась.
— Возможно, это к лучшему, Рис. Мне холодно. Думаю, здесь есть полотенца.
— Не сейчас.
Он стал перед ней на колени и прижался губами к лепесткам ее лона.
Мередит взвизгнула.
И едва не плюхнулась в воду.
Хорошо, что она вцепилась в плечи Риса. Но все же ему пришлось обнять ее за талию, чтобы она не потеряла равновесие.
И он снова стал ласкать ее самое потаенное местечко. Ласкал необычайно нежно… как стекают струйки воды.
Когда же он осторожно раскрыл складки женской плоти, Мерри воскликнула:
— О, Рис!.. — Ее голос дрогнул. — Рис, я еще никогда…
— Тише. Я тоже. Так никто из нас не узнает, если я что-то сделаю неправильно.
Он обвел языком набухший бутон нервов в ее лоне, и Мередит едва не упала снова.
— О!.. — выдохнула она. — Я совершенно уверена, что ты все сделаешь правильно.
Рис промолчал. Сейчас он исследовал скользкую влажную плоть губами и языком, и Мередит снова застонала. Ох, никогда еще она не испытывала столь острого наслаждения — казалось, оно плавило даже кости. И какое счастье, что именно Рис возбуждал у нее такие чувства! Он всегда оставался для нее единственным, только он разжигал у нее такие яркие ощущения. Даже когда она была еще почти девчонкой.
Терпеливо, с величайшей нежностью он приближал ее к разрядке. Ноги ее вдруг задрожали, а медная ванна, казалось, покачивалась.
Мередит откашлялась:
— Рис, я…
Его язык снова скользнул по горошинке плоти, л она на секунду потеряла дар речи.
— Рис, не знаю, сколько я еще могу выдержать.
Не отвечая, он положил ее ногу себе на плечо и крепко обнял за талию.
Стоя одной ногой в жалких остатках воды и забросив другую на плечо любовника, Мередит решила, что она в такой позе похожа на аиста. И эта поза открывала Рису самые интимные ее места.
Он на миг отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, и этот миг показался Мередит вечностью.
