Анжелика вздрогнула. Прекрасный, тихий квартал Маре! Сколько же трагедий скрывается за массивными воротами, увенчанными каменными гербами! Видно, не найти на этой земле спокойного места…
— Договорились, Черный Хлеб. Я больше не стану ходить в гости к этой даме. Спасибо тебе за предупреждение.
И она отправилась в кухню за бутылью вина и большим куском копченого сала.
— Твоя котомка что-то не слишком тяжела, Черный Хлеб.
Старик посмотрел на уходящую вдаль заснеженную улицу, которая была его единственным жилищем, и подмигнул:
Ах, бедные нищие, их удел — злоключение,
Богаты они лишь грядущим везением.
Вслед за пройдохой пилигримом появился полицейский, вечно сующий свой длинный нос в чужие дела. После переезда в Маре Анжелика окунулась в светскую жизнь и редко виделась с Дегре, причем каждый раз эти встречи вызывали у нее некоторую неловкость. Несмотря на тактичность полицейского, она никак не могла забыть то жестокое, но вместе с тем сладостное испытание, которому он ее подверг. Рядом с ним она чувствовала себя слабой, а потому опасалась своего бывшего адвоката.
Услышав о визите Дегре, Анжелика поморщилась и спустилась к нему с мрачным видом. Полицейского провели в малый кабинет, туда, где госпожа Моренс обычно принимала служащих и поставщиков.
— У вас не слишком довольный вид, мадам, — весело усмехнулся Франсуа Дегре. — Неужели из-за моего визита? А я всего лишь пришел поздравить вас с приобретением чудесного дома. У вас просто талант проворачивать удачные сделки. Одному Богу ведомо, как вам это удается…
— Может, Богу и неведомо, — ответила Анжелика, — зато не сомневаюсь, что вы знаете все. Не стоит лицемерить, господин полицейский, говорите откровенно, с какой целью вы удостоили меня своим визитом.
— Итак, когда речь заходит о деле, вы, как всегда, прямолинейны. Хорошо! Давайте перейдем к делу. Среди ваших соседок и подруг, насколько мне известно, числится прелестная мадам де Бренвилье. Не могли ли бы вы при случае представить ей меня?
— Почему вы обращаетесь с такой просьбой именно ко мне? Будучи полицейским, вы без труда можете познакомиться с ней при посредничестве ее брата.
— Совершенно верно, но я не хочу представляться ей в таком качестве. Я мог бы, скажем, превратиться в одного из ваших молодых благородных друзей, очарованных прекрасными глазами мадам де Бренвилье, который горит желанием поухаживать за ней.
— Но зачем, — переспросила Анжелика, бессознательно сжимая руки, — вы просите об этом именно меня?
— Так ведь вы довольно много знаете, милая, и могли бы быть мне полезны.
— Я не желаю никому быть полезной! — взорвалась Анжелика. — Я не желаю вводить вас в салоны, чтобы вы там проворачивали свою грязную работу. Я вообще не намерена впредь появляться у этой женщины… Я не желаю иметь ничего общего со всеми вами… и со всеми этими ужасами. Оставьте меня в покое…
Анжелика дрожала всем телом. Молодой человек удивленно посмотрел на нее.
— Что на вас нашло? Честное слово, вы просто клубок нервов! Бывало, я видел вас напуганной и даже отчаявшейся, но трусихой вы никогда не были. Если вы боитесь, значит, на это есть веские причины. Хотя, как мне кажется, сейчас вы добились всего, чего хотели. В этом доме вы в полной безопасности.
— Нет, я не в безопасности, потому что вы снова вернулись. Вы всегда возвращаетесь! Пользуетесь своей осведомленностью о моем печальном прошлом, чтобы заставлять меня признаваться… сама не знаю в чем. Я ничего не знаю, ничего не хочу знать, ничего не хочу слышать, не хочу ничего видеть… Неужели вы не понимаете, что однажды я уже лишилась всего, впутавшись в чужие интриги?.. Мне предстоит долгий путь, и если я дрожу, то потому, что я боюсь вас — тех, кто собирается объединиться, чтобы снова лишить меня всего… Оставьте меня, забудьте обо мне. Ах, Дегре, умоляю вас!
Молодой человек задумчиво слушал ее речь, и вдруг Анжелике показалось, что где-то в глубине его карих глаз промелькнуло странное, непривычное для него выражение, похожее на грустный взгляд побитой собаки. Он поднял руку, как будто собирался погладить ее щеку, но вдруг передумал.
— Вы правы, — сказал он со вздохом. — Вам причинили много зла. Живите в мире и покое. Я не буду вас больше мучить, сердце мое.
Он ушел, и больше она его не видела.
В душе шевельнулась невысказанная боль, но Анжелика почувствовала облегчение.
Она больше не хотела вспоминать о прошлом, которое сорвала с себя, как позорные одежды.
Пусть Бренвилье перетравит хоть всю свою семью, если это ей доставляет удовольствие. Наплевать. Пускай кто-нибудь другой поможет полицейскому сорвать с нее маску. У Анжелики есть другие дела. Она мечтает быть принятой в Версале.
Но при восхождении на вершину самыми трудными бывают именно последние шаги. Нужна передышка. Анжелика не сомневалась: чтобы достигнуть цели, ей придется дать последний, самый жестокий, самый трудный бой…
И после того, как случай свел ее с братом, иезуитом Раймоном де Сансе, она почувствовала, что стала сильнее.
Как-то вечером, когда Анжелика посыпала песком письмо своей дорогой подруге Нинон де Ланкло, ей неожиданно доложили о приходе некоего священнослужителя, который настоятельно просит его принять. У входной двери ждал священник, сообщивший, что ее хочет видеть брат, Раймон де Сансе.
— Прямо сейчас?
— Да, незамедлительно, мадам!
Анжелика поднялась в свою комнату за накидкой и маской. Какой странный час назначил иезуит для первой за столько лет встречи с сестрой, вдовой колдуна, сожженного на Гревской площади!
По словам священника, идти было недалеко. Вскоре они оказались перед скромным домом. То был маленький средневековый особняк, примыкавший к новой коллегиальной церкви иезуитов. В прихожей провожатый Анжелики сразу исчез, подобно черному призраку. Госпожа Моренс поднялась по ступеням, не отрывая взгляда от лестничной площадки, на которой возвышалась высокая худая фигура с подсвечником в руке.
— Вы ли это, сестра моя?
— Это я, Раймон.
— Прошу вас, проходите.
Не задавая лишних вопросов, она последовала за братом. Между ними сразу восстановилась тайная связь, объединявшая всех членов семьи Сансе де Монтелу. Священник провел гостью в каменную келью, освещенную слабым светом ночника. В глубине алькова Анжелика смогла разглядеть нежное бледное лицо с закрытыми глазами. Молодая женщина, почти ребенок…
