Мэй решила, что больше не будет играть. Но не успела она объявить об этом, как Роберт пригласил ее на танец. Она никогда раньше с ним не танцевала, а ведь она очень любила танцы.
С трудом справившись с застрявшим в горле комком, Мэй согласилась, и Роберт повел ее на площадку для танцев. Как раз в этот момент музыканты закончили мелодию, и танцующие на миг застыли, чтобы через пару мгновений закружиться в вальсе.
– Это ты заказал вальс, – прошептала она.
– Мне пришлось. Я не мог вспомнить ни одного из этих глупых шагов кадрили – и все другие танцы.
Он закружил ее, заставляя вспомнить порядком забытые движения. – Но я люблю вальс.
Мэй рассмеялась:
– Ты танцуешь просто божественно для мужчины в возрасте и с огромным животом.
– Для тебя я снова стал молодым.
– Это очень лестно слышать. Но уверена, тебе доставляет удовольствие твоя маленькая авантюра.
Его глаза вспыхнули. Потом Роберт оглядел зал. Но сделал это так, словно он и в самом деле был стариком. Он двигался уверенно, хотя и делал вид, что не столько танцует, сколько по-стариковски топчется, Мэй получала наслаждение: танцором он был безукоризненным.
– Похоже, ты делал это раньше. – Она внимательно следила за выражением его лица. Оно не изменилось.
– Танцевал? Да, пожалуй.
– Нет, переодевался. Ты держишься очень уверенно.
– Нет, я немного волнуюсь. Я был бы полным болваном, если бы не волновался. И еще большим глупцом, если бы показал это всем.
– Зачем ты сделал это?
Его взгляд стал загадочным.
– Меня беспокоит, что ты часто ходишь везде с этим проклятым Шарбонно.
– Ты ревновал? – недоверчиво спросила она, но тут же отбросила эту мысль как смешную.
Лицо Роберта стало высокомерным.
– Ревную только к тому, что этот человек может при всех выражать тебе свои чувства.
– И потому ты решил это сделать тоже.
– По-моему, тебе это нравится.
– Даже не могу поверить, что ты мог решиться на такое. Последнее слово она произнесла с явным удовольствием. Роберт усмехнулся, и Мэй рассмеялась, не очень заботясь, как к этому отнесутся другие. Роберт закружил ее в танце и потом отпустил на пару шагов. И тут Мэй заметила лорда Шарбонно. Он хмуро смотрел на них.
Мэй это было безразлично. Она веселилась от души, и лорд тут же вылетел у нее из головы. Танцевать с Робертом было просто восхитительно.
Они покружились еще немного, а затем отправились в миниатюрный сад. Здесь Мэй увидела своих подруг. Ее странный спутник их озадачил.
Роберт притворился, что он о чем-то с ней спорит. Мэй скоро поняла смысл этой хитрости: все старались держаться от них подальше и делать вид, что их не замечают. Только этого ему и было нужно.
Они смеялись, когда шли домой. Роберт изображал присутствовавших на балу снобов так натурально, что Мэй хохотала до упаду. От смеха и от его поцелуев она чуть не задохнулась. Они упали на кровать, их руки быстро и неуклюже сплелись от внезапной страсти.
Это был восхитительный вечер. Она не могла припомнить, когда столь замечательно проводила время. От жара они обессилели. Позднее, когда зажглись свечи и все вокруг замерло, Мэй тихо спросила:
– Кто ты, Роберт?
Она задавала этот вопрос много раз, когда он спал рядом. Сейчас он бодрствовал. Но она снова не получила ответа.
Эндрю сидел в гостиной, ожидая прихода лорда Эйлсгарта. В его руке был старый, покрытый щепками деревянный игрушечный кораблик, который ему очень давно подарил дядя Дэвид. Эндрю с интересом вертел кораблик в руках. Как бы к этому ни относился лорд Эйлсгарт, но у Эндрю это была любимая игрушка.
Лорд Эйлсгарт подарил ему несколько куда более искусно сделанных кораблей. Один из них был точной копией испанского галеона, с высокими мачтами и тонкими сводчатыми окнами на корме. Маме корабль очень понравился, и она сказала, что он стоит больших денег. Эндрю нашел корабль интересным – но в нем не было чего-то особенного, как у его старого корабля.
Ему дарили и меньшие по размеру игрушки, набитые куклы и разные механические чудеса, которые приводились в движение при помощи поблескивающего ключика. Лорд Эйлсгарт принес ему вырезанную из дерева конную голову с палкой, на которой можно было скакать.
Но Эндрю все эти игрушки не нравились. Как и лорд Эйлсгарт.
Дядя Дэвид и тетя Люси пытались поговорить с ним. Он не мог им все рассказать – да и не захотел бы, если б смог. Его нелюбовь к лорду Эйлсгарту объяснялась неприятным и тяжелым чувством, до колик в животе, когда он видел лорда.
Все, что он знал о лорде Эйлсгарте, – это то, что от него мама плакала. Но потом... из-за него мама улыбалась. Это обескураживало еще больше. Говоря по правде, он ужасно боялся лорда Эйлсгарта. Не того, что этот человек с широкими плечами и странной, слегка печальной улыбкой может принести какой-то вред. Было в этом человеке что-то повелительное, словно он считал себя вправе распоряжаться ими. И когда он стал приходить, мама изменилась.
Если он был рядом, мама смотрела только на него. Она начинала вести себя совершенно иначе, и Эндрю это не нравилось.
Это было несправедливо. Лорд Эйлсгарт не был частью их семьи.
Теперь мама уже не встречалась с лордом Эйлсгартом, что было хорошо. Но все равно приходилось ходить с ним на прогулки, чего Эндрю не понимал. Если Эйлсгарт ей больше не друг, почему он должен видеть этого лорда?
Однако временами эти прогулки доставляли ему удовольствие – особенно когда они вдвоем навещали леди Грейс. Эндрю она очень нравилась. Она всегда давала ему ириску и не суетилась рядом с Эйлсгартом, как другие женщины, включая маму. Леди Грейс хорошо относилась к лорду Эйлсгарту, но она разговаривала с ним резко и даже время от времени с ним спорила, что они оба считали нормальным, а Эндрю казалось удивительным.
Лорд Эйлсгарт тоже был с ним добр. Даже когда он был сердит, он никогда не кричал ни на него, ни на леди Грейс. Он просто оставлял Эндрю одного на какое-то время и держался от него на расстоянии, не произнося ни звука. Он начал Эндрю даже нравиться, что было странно, ведь Эндрю по-прежнему считал, что этот человек должен уйти.
Вот и сейчас Эндрю услышал, что перед домом остановился экипаж – по-видимому, лорда Эйлсгарта, приехавшего для очередной прогулки. В дверях появилась мама, ее лицо было напряженным, а улыбка натянутой.
Именно поэтому Эндрю не любил лорда. Увидев, как изменилось лицо мамы, он почувствовал, что у него заболело что-то в животе.
– Лорд Эйлсгарт пришел, – объявила она то, что было очевидно.
На ее лице было понимание. Мама знала, что он хочет остаться с ней. Знала, что Эндрю хотел бы съездить посмотреть на корабли с дядей Дэвидом, а не с лордом Эйлсгартом. Но спорить с мамой было бесполезно. Она не признавала отговорок, когда это касалось прогулок с лордом.
