– Он, наверное, искал эту книжечку, когда шарил в кабинете папы.
– Видимо, вы правы. Пистолет я забрал до прихода Депью, еще в тот вечер, когда застал вас в кабинете. После убийства мистера Хьюма, я понял, что лучше иметь при себе оружие. После вашего ухода я вернулся и взял его. В тот вечер я хотел рассказать вам правду.
– Почему же вы этого не сделали?
– Мне было приказано держать мою миссию в секрете. Позднее я узнал, что в Брайтоне вы встретили Депью. Он и раньше обманывал патриотически настроенных людей и заставлял их работать на врага. Я боялся, что жажда мести может привести вас на ошибочную стезю, если кто-то постарается воспользоваться вашей неопытностью. Так и получилось. Но я всегда был убежден, что вас ввели в заблуждение, я верил в вас. Это, конечно, неосторожно с моей стороны, судьбу страны надо ставить выше личных симпатий.
Я подумала, смогла ли бы я пожертвовать Кервудом во имя благополучия Англии, и поняла, какое это счастье, что мне не нужно делать выбор.
– Вы знаете, кто убил папу, Кервуд?
– Фарфилд рассказал, – после того, как вы напичкали меня небылицами о том, что мистер Хьюм был на рыбном рынке, без документов, где его и застрелили, – что ваш отец вернулся в отель переодеться к обеду и застал в номере Депью, Депью шарил в его вещах. Возможно, искал шифр, или еще что-нибудь, что можно было бы использовать для шантажа. У Депью было ружье. Ваш отец бросился к двери, чтобы позвать на помощь. Депью потерял голову от страха и выстрелил. Затем сбросил кувшин с водой, чтобы объяснить причину шума. Наверное, кто-то из слуг, проходя мимо, услыхал этот звук и заглянул. Может быть, он принял Депью за постояльца, снимавшего этот номер, и не придал инциденту значения. У нас в отеле был свой человек. Он зашел в номер и увидел, что мистер Хьюм убит. Поймать Депью ему не удалось, но клетки с птицами он забрал из конюшни и припрятал. В них были очень ценные почтовые голуби.
– Это ваш человек придумал версию о сердечном приступе?
– Да, чтобы не разглашать его секретную миссию. Об этом никто не должен был знать. Вскоре после трагедии приходила миссис Мобли. Ей сказали, что у него был сердечный приступ, и он умер. Местного доктора нельзя было вызвать, он мог передать дело огласке. Поэтому тело перевезли в Лондон. К несчастью, в спешке забыли захватить его чемодан.
– Зачем вам нужны были его ботинки? В них было что-то спрятано?
– Нет. По правде говоря, я их и не просил. Мне их предложил Уильямс. Я не мог найти причину, правдоподобно объяснившую бы мой отказ от столь ценного подарка, пришлось их взять. Кассиди говорит, что они хорошо подходят по размеру его отцу.
– Папа перевозил донесение, когда был убит?
– Нет. В тот раз он ничего не должен был передавать. Он просто должен был поставить голубей для отправки в следующий пункт, на юге Франции, и получить птиц для дальнейшей пересылки информации. Иногда он получал в Лондоне донесения для меня. Мы старались меняться и менять способы. На Лондонском пункте пересылки возникли какие-то осложнения, – они заподозрили утечку информации и искали виновника. Но потом все уладилось, и мы снова передавали донесения в Лондон. Вам и в голову не приходило, что мистер Хьюм подвергается смертельной опасности, иначе мы не оставляли бы его без присмотра. Он выполнял задания охотно, даже сам напрашивался в поездки. Вы ведь знаете, в Брайтоне, он встречался с миссис Мобли, так что его поездки устраивали.
– Эта женщина отравила нам жизнь. Она чуть не явилась причиной раздора между родителями, когда мама узнала, что он с ней встречается. Не понимаю, почему после смерти мама он снова стал с ней видеться.
– Человек не может быть одинок, одиночество мучительно. Рассказать вам, как я чувствовал себя ночами, один на верхотуре, думая о вас? А когда, наконец, вы начали навещать меня, я вынужден был вас подозревать.
– Вас это не очень пугало, – напомнила я.
– Глубоко ошибаетесь. Я понимал, чувствовал, что могу признаться и в своих чувствах, и в том, кто я на самом деле, но результатом могло быть – что? Что я пойму, что я имею дело с заклятым врагом. Поэтому я молчал.
– Надо было сказать мне. Никто мне ничего не говорит, словно я еще ребенок.
– За других не буду ручаться, но я ничего подобного не думаю. С ребенком я бы так не поступил, – сказал он и поцеловал меня очень взрослым поцелуем.
Есть и вправду что-то магическое в голубятне. Вы стоите у края карниза, ветерок с океана овевает вас, принося тишину и прохладу. Мягкие волны мерно плещутся внизу, омывая прибрежные камни и навевая мысли о вечности. А вокруг раздается нежное и призывное воркование. Для меня же это место всегда будет связано с моей первой любовью, с Кервудом. Оно вечно будет напоминать мне о том риске и счастье, которые мне довелось там пережить.
Вереск звучит по-английски как имя героини: «Хедер»
