Канцлер отправился прямо домой, в Вустер-Хаус, и запер дочь на замок в ее комнате.
Мать Анны, узнав обо всем, тайно позволяла Якову приходить по ночам к дочери.
Любовь Барбары к Карлу вспыхнула с новой силой. Ей даже не пришлось использовать свое влияние, она видела, с какой чуткостью и пониманием он отнесся к положению Якова и Анны. Как он мудр и уравновешен! — думала Барбара. Ей нравились его доброта и благожелательное отношение к людям. Весь двор возмущался и злорадствовал по поводу скандального романа, кроме Карла, который, кажется, был единственным, кто не держал на этих двоих злобы.
— Все словно с цепи сорвались, — говорил он Барбаре как-то вечером. — Как глупо! Разве может любовь быть преступлением? Никогда. — Он склонился над обнаженной Барбарой, которая лежала рядом с ним, и добавил: — Я нахожу, что любовь достойна всяческого покровительства и восхищения.
Из Голландии прибыла принцесса Оранская, темноволосая сестра Карла, и положение Анны стало еще тяжелее. Принцессу бесило, что ее бывшая фрейлина осмелилась претендовать на роль свояченицы, и она всеми силами старалась воспрепятствовать признанию этого брака.
Но ситуация осложнялась еще и тем, что она известила их мать, королеву Генриетту-Марию, и та заявила, что собирается покинуть Францию, где провела долгие годы изгнания, и приехать в Лондон. Ей хотелось навестить сына и уладить свои денежные дела.
Яков нервничал в ожидании приезда королевы-матери. Карл снисходительно усмехался, видя, как брат заранее изводит себя. Они сидели в лаборатории, которую Карл приспособил для своих бесконечных опытов по химии и алхимии.
— Ну, пожалуйста, оставь свои эксперименты и скажи, как мы будем разбираться с матушкой? — Яков до смерти боялся острого, язвительного язычка королевы Генриетты. Карл хотел было ответить, но тут раздался стук в дверь.
— Войдите, — сказал он, и из-за двери показалась взлохмаченная голова их младшего брата Генри, герцога Глостера. Лицо Карла просветлело, он искренне любил этого юношу с чистым открытым лицом и живым веселым нравом.
— Заходи, Генри. Мы обсуждаем, как нам быть с матушкой, когда она прибудет в Англию.
Улыбка сошла с лица Генри.
— Тут я вам не помощник! Ведь она все еще не простила меня.
Братья помолчали. Их мать поссорилась с Генри несколько лет назад из-за того, что он отказался перейти в католическую веру. Став женой Карла I, Генриетта-Мария тем не менее осталась преданной католичкой, что усилило недовольство народа во времена гражданской войны. Она согласилась с политической необходимостью того, что ее сыновья Карл и Яков не могут исповедовать католицизм: это вызвало бы недовольство англичан. Но не видела причин, по каким ее младшему сыну Генри нельзя было принять ее веру. Когда Генри отказался выполнить ее желание, королева поклялась, что не будет разговаривать с ним, пока он не изменит своего решения.
Яков взглянул на погрустневшее лицо Генри и ободряюще похлопал его по плечу.
— Не расстраивайся, братец! Весь гнев нашей любезной матушки будет направлен на меня. Пожалуй, я бы даже обрадовался, если бы знал наверняка, что она выберет и для меня подобное наказание.
Карл коротко рассмеялся и зажег огонь в масляной горелке.
— Похоже, мне одному будет оказана честь наслаждаться острым язычком нашей матушки. — В отличие от своих братьев он не слишком боялся гнева королевы. Но он любил мир и согласие, и его раздражала мысль о предстоящих баталиях. — Я бы воспрепятствовал ее приезду в Англию, если бы она не взяла с собой Киску… — Голос его потеплел, а лицо приобрело задумчивое, мечтательное выражение.
Киска была их младшей сестрой. Она родилась во время гражданской войны; королеве Генриетте пришлось покинуть Англию сразу после рождения последней девочки, и Карл познакомился со своей сестрой только во Франции, когда ей было уже шестнадцать лет. Эта милая обаятельная девушка тут же пленила его; Карл тепло относился ко всем членам своей семьи, но Киска завоевала его сердце, и он всячески баловал ее. Она, в свою очередь, обожала своего смуглолицего старшего брата. Они проводили вместе все свободное время, развлекаясь и делясь секретами. Теперь, став королем Англии, он может сделать ее жизнь счастливой и беззаботной.
— Тьфу, братец, что за ароматы? — Генри сморщился и помахал рукой перед носом, стараясь разогнать отвратительный запах. — Что вы там стряпаете?
Карл помешивал кипящую смесь.
— Говорят, это самое верное снадобье от оспы. Давайте прогуляемся по парку, подышим свежим воздухом.
Братья не спеша шли по аллее, направляясь к так называемому «Райскому уголку». Там по королевскому желанию развесили на деревьях множество клеток с птицами, чтобы все могли наслаждаться их веселым щебетанием. Мимо проходили гуляющие пары, но братья не выражали желания общаться с придворными, отвечая на их приветствия лишь легкими поклонами. Им редко удавалось уединиться и побродить в семейной компании.
Карл взглянул вперед и заметил приближающуюся к ним Мэри, принцессу Оранскую.
— Отлично! Сейчас Мэри укомплектует наше семейство.
Яков застонал и сказал:
— Ну, сейчас она снова начнет клевать меня. — И развернулся, собираясь удрать, но Карл крепко схватил его за фалды.
— Останься. Чем скорее произойдет извержение вулкана, тем быстрее он остынет. И тогда можно будет попытаться урезонить ее.
Мэри, милая легкомысленная Мэри, всегда ненавидела Голландию с ее влажным климатом и строжайшим придворным этикетом. Сейчас, когда ее брат стал королем, ей хотелось отвести душу, она намеревалась как можно дольше пробыть в Англии. Карл понимал, что самолюбию Мэри нанесен довольно сильный удар: ее бывшая фрейлина стала первой дамой королевства. Но по натуре Мэри была доброй, и Карл надеялся, что со временем она сменит гнев на милость.
Карл тепло приветствовал Мэри, и она, взглянув на него смеющимися счастливыми глазами, взяла его руку.
— Ах, Карл, мне так понравились ваши нововведения в парке! — воскликнула Мэри, затем она перевела взгляд на Якова и сердито прищурилась. Едва кивнув в его сторону, Мэри холодно проронила: Яков! — и чтобы подчеркнуть свое недовольство его поведением, с преувеличенным пылом приветствовала Генри, словно они не виделись целую вечность, хотя на самом деле они провели вместе все утро.
Мэри взяла под руки Карла и Генри, и они пошли по аллее. Яков отстал от них, сославшись на то, что дорожка узковата для четверых. Карл иронически усмехнулся и вежливо склонил голову, слушая Мэри. Но почти ничего не слышал, поскольку заметил Барбару, быстро идущую к ним навстречу. Освещаемая ярким солнечным светом, она была необыкновенно хороша.
