— Теперь иди! — приказала ей Чентел. Горничная только кивнула в ответ, и Чентел заметила, что, выходя из спальни, она осенила себя крестным знамением. Потянулись долгие мучительные минуты ожидания. Наконец Джульет ворвалась в комнату, с диким видом размахивая огромным ножом, которым на кухне резали мясо.
— Будь поосторожнее! — воскликнула Чентел, с опаской наблюдая, как служанка управляется с ножом.
К счастью, Джульет резала только веревки, вероятно по случайности не задев хозяйку. При этом она что-то непрестанно бормотала, и пару раз лезвие прошло так близко от вен на запястьях, что Чентел закрыла глаза. Наконец последний рывок — и руки Чентел оказались на свободе.
— Прекрасно, Джульет, — сказала Чентел, тут же отбирая у нее смертоносное оружие. — А теперь я хочу, чтобы ты сейчас же послала гонца в наш городской дом к мистеру Тедди, — говорила она, перерезая веревки на ногах.
— Слушаюсь, мэм. — И тут небольшая морщинка нарушила безмятежное спокойствие ее лба. — А вы разве не позавтракаете вместе с ним внизу?
Пальцы Чентел замерли на ручке ножа.
— Что, Тедди внизу?
— Да, мэм. Они приехал вчера поздно вечером.
Нож задрожал в руках Чентел. Она отбросила его в сторону и спрыгнула с постели.
— Значит, он был здесь, когда… Тоже мне защитник! Ой! — Тут она яростно запрыгала на одной ноге, дожидаясь, пока кровообращение придет в норму. — Забудь про поручение, — заявила она, устремляясь к двери, глаза ее блестели, ноздри раздувались от злости, — я сама ему все передам. Тедди! Тедди, я должна немедленно с тобой поговорить, — заявила она, распахнув дверь в малую столовую. Эта комната, отделанная в розовых, зеленых и солнечно-желтых тонах, когда-то выглядела очаровательно; стены были увешаны английскими пейзажами, а в серванте стоял сервиз из лиможского фарфора, сделанный по заказу и потому украшенный орнаментом из знаменитых роз Ковингтонов. Теперь же обветшалые обои изобиловали какофонией абсолютно не гармонирующих друг с другом картин и рисунков, собранных со всего дома, а все сколько-нибудь ценные вещи перешли в чужие руки. Чентел подошла к брату, который сидел за столом и с аппетитом поглощал то, что лежало перед ним на большом блюде.
— Доброе утро, дорогая, — произнес Тедди, прожевывая огромный кусок копченого лосося. Его водянистые карие глаза широко распахнулись в удивлении, когда он ее рассмотрел: — Сестра, ты не одета?! Это неприлично. — Замешательство отразилось на его широком веснушчатом лице. — Может быть, ты заболела?
Чентел только вздохнула при взгляде на брата, столь же непохожего на нее, сколь были различны их отцы. Очаровательный и беззаботный бездельник, ответственный за появление на свет Чентел, отдал богу душу, когда его легкая коляска столкнулась с тяжело нагруженной телегой, при этом он не только окончил свою жизнь, но и не смог установить новый рекорд на трассе Лондон — Ливерпуль. Семья на этом потеряла пятьсот фунтов стерлингов.
Отец Тедди был совсем другим. Он не интересовался ни скачками, ни сумасшедшими пари, его привлекали только карты. Он был известен своим добросердечием и потрясающим невезением во всех азартных играх. К сожалению, умом он был обделен с рождения. Смерть застала его в собственной постели: он подавился куриной косточкой. Мать Чентел, заболев тяжелой лихорадкой, вскоре последовала за ним, оставив маленького сына на попечение его единоутробной сестры, которой тогда исполнилось только семнадцать.
Мамино наследие ясно проглядывало во внешности ее детей, однако если в Чентел сохранились ее яркие краски — блестящие рыжие волосы, как на картинах Тициана, и глаза глубокого зеленого цвета, то в Тедди все было каким-то стертым и размытым: шевелюра цвета ржавчины и неопределенного оттенка глаза; к тому же свежая сливочно-белая кожа Чентел не была покрыта веснушками, столь обычными у рыжих, в то время как Тедди не избежал этой напасти. К тому же уже в юном возрасте Тедди был склонен к полноте, Чентел же это никак не угрожало.
— Тедди, сегодня ночью ко мне приходил человек в маске за черной шкатулкой, — выпалила Чентел, усаживаясь в кривоногое кресло рядом с братом.
— Черной шкатулкой? — повторил Тедди в полном недоумении.
— Да. Ты вручил ее мне на прошлой неделе!
Тедди уставился на сестру пустыми глазами, в которых ничего не отражалось; до Чентел вдруг дошло, что он не понимает, о чем она говорит. Черт возьми, она рисковала жизнью ради шкатулки, о которой он даже не помнит!
— На прошлой неделе ты дал мне черную шкатулку и велел хранить ее как зеницу ока!
— Разве? — Его лоб прорезала глубокая морщинка. Потом вдруг на него нашло просветление. — Да, точно, так и было. А кто за ней приходил?
— Не знаю. — Чентел нервно комкала в руках салфетку. — Он был в маске и не представился.
— И мистер Тодд его впустил в дом? — недовольно воскликнул Тедди. — Я тебе давно говорил, Чентел, что его пора заменить. У него не все в порядке с головой.
— Мистер Тодд никого не впускал, — терпеливо объяснила Чентел. — Незнакомец сам себя впустил, он вошел через балконную дверь в мою спальню.
— Какой кошмар! Это же неприлично! Абсолютно недопустимо! — То, что Тедди в свое время заучил, он знал очень хорошо.
— Конечно, это неприлично. А то, что он меня держал под дулом пистолета, допустимо? — спросила Чентел с досадой.
— Что ты говоришь! Какая вопиющая невоспитанность! — возмутился ее брат.
— Да, он вел себя как самое настоящее чудовище. Но скажи мне, Тедди, что такого важного было в этой шкатулке?
— Мне все это не нравится, совсем не нравится. — Тедди озадаченно покачал головой.
Вдруг его взгляд приобрел некую осмысленность, и Чентел затаила дыхание — кажется, он вспомнил!
— Слушай, а он пришел не за сокровищем, как ты думаешь? Черт побери, если он охотится за нашим сокровищем, то пусть лучше не попадается мне на глаза!
Слабая надежда, зародившаяся у Чентел, бесследно испарилась, и она терпеливо, как ребенку, стала ему втолковывать:
— Нет, Тедди, я убеждена, что там было что-то другое. Он сам мне сказал. Только не говори мне, что в шкатулке хранилось что-то, связанное с нашим пресловутым сокровищем! Какая-нибудь карта или что-то в этом роде!
— Почему ты говоришь «пресловутое»? Оно существует на самом деле! Так утверждала мама.
Чентел отрицательно покачала головой:
— В любом случае ночной гость этим не интересовался.
— И пусть не интересуется, а то ему не поздоровится? Все равно он ничего не найдет: мы с Недди так хорошо спрятали карту, что никто посторонний в нашу тайну не проникнет.
— Ты же знаешь, что никакой карты нет и не было! — не сдержалась Чентел.
