— Полагаю, мисс Белхэйвен утомлена, Харри, — вмешался Уэсли. — Давай дадим ей возможность отдохнуть. Кто-то из нас может съездить к ее отцу и сообщить ему, что она в безопасности.
— Да, конечно, — отозвался Харри с готовностью. — Я поеду. По крайней мере, сделаю хоть это.
— В этом нет необходимости, — нерешительно запротестовала Кларри.
— Вы ложитесь, — распорядился Уэсли, уводя ее в палатку. — Когда восстановите силы, мы отвезем вас домой.
Сдаваясь, Кларри опустилась на походную кровать. Уэсли укрыл девушку ее собственным одеялом.
— Здесь все на скорую руку, — сказал он, извиняясь, — но вполне удобно.
Ей вдруг стало ясно, что это его палатка и его кровать. Она хранила мужской дымный запах и аромат камфары. Кларри не покорилась бы, если бы у нее не так сильно болела голова. Девушке хотелось закрыть глаза и ждать, когда боль отступит.
Кларри сразу же уснула. Первое, что она увидела, проснувшись, был Уэсли, сидящий на раскладном стуле у входа в палатку. Вытянув длинные ноги, он читал. Это удивило Кларри. Он производил впечатление одного из тех деятельных людей, которым чтение представляется бесплодной тратой времени, тем не менее выражение его широколобого лица с четко очерченными чертами свидетельствовало о том, что он полностью захвачен книгой. Уэсли почувствовал на себе ее взгляд и повернулся, и они стали молча глядеть друг на друга. Кларри покраснела оттого, что этот чужой ей мужчина наблюдал за ней, лежащей в его постели, в такой интимной близости.
— Что вы читаете? — спросила она, чтобы скрыть смущение.
Уэсли захлопнул книгу.
— «Рыбная ловля в Британской Бирме», — прочел он название, — автор — капитан Поллок. Я вытащил эту книгу из кучи у Харри. Очень «полезный» справочник с точки зрения поиска рыбных мест в Ассаме, скажу я вам. И устарел уже лет на тридцать. Пожалуй, я мог бы написать лучше.
Он швырнул книжку на пол, поднялся на ноги и пересек палатку, чтобы взглянуть на девушку.
— Вы чувствуете себя лучше, Кларисса?
— Да, спасибо, — ответила она, опуская взгляд.
Ее раздражала его близость и то, что он обращается к ней по имени, как будто они близкие друзья.
— Я хотела бы сейчас же отправиться домой.
— Вы пока не в состоянии ехать верхом. Позвольте осмотреть вас.
Потянувшись, Уэсли взял ее за руку. Кларри вскочила от его прикосновения, тревожно расширив глаза. Он поспешно ее отпустил.
— Почему я вызываю у вас такую неприязнь? — спросил Уэсли, хмурясь.
— Я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы составить о вас какое-то мнение, — возразила она.
Он сверкнул улыбкой.
— Конечно же, я тоже хотел бы узнать вас получше.
— Я не то имела в виду, — раздраженно сказала Кларри.
— Тогда расскажите мне, — потребовал Уэсли, — что вы обо мне думаете? Или же вы позволите мелочным предрассудкам вашего отца помешать нам стать друзьями?
Кларри разозлили его насмешки над ее отцом. Этот человек не имеет ни малейшего представления о том, сколько Джон Белхэйвен перенес, и не имеет права называть его мелочным. Ее первое впечатление об Уэсли Робсоне как о несносном, высокомерном человеке подтверждалось. Она уже достаточно времени провела узницей в его спартанской палатке.
— Я думаю, что вы самодовольный эгоцентрик, — мстительно заявила Кларри.
Уэсли изумленно вытаращил на нее глаза. Он отступил назад и засунул руки в карманы.
— Вообще-то немного благодарности было бы более уместно.
— Благодарности?! — воскликнула Кларри. — Да вы наглец! Я, никого не трогая, наслаждалась рассветом в своем излюбленном месте и вдруг была оглушена, и ранена, и страшно напугана, и моя голова все еще болит, и вы сделали из меня посмешище в присутствии своего приятеля-военного, словно я дитя неразумное, и мой отец будет в ярости, когда все узнает. И, в конце концов, я хочу вернуться домой!
Они сердито уставились друг на друга. Уэсли сердито играл желваками. Очевидно, он не привык к упрекам, особенно исходящим от юной девицы. Ну и ладно, ей нет до него дела, даже если она его обидела. Он сам заварил эту кашу, и извиняться перед ней должен именно он.
Уэсли развернулся и твердым шагом вышел из палатки. Кларри услышала, как он отдает распоряжения слугам, и, когда тоже вышла, они уже соорудили импровизированные носилки из жердей и стволов бамбука.
— Слуги отнесут вас домой, — сказал Уэсли отрывисто.
— Лучше я поеду на Принце, — возразила Кларри.
Уэсли насмешливо посмотрел на нее.
— Я сам отведу вашего любимого пони. Я не хочу брать на себя вину за то, что вы потеряете сознание и свалитесь с него. Хватит вашему отцу и тех огорчений, которые он уже испытал.
Кларри пронзила его яростным взглядом, но взобралась на носилки, не произнеся более ни слова. Слуги побежали трусцой, и вскоре девушка уже сожалела о том, что согласилась, чтобы ее несли. Каждый толчок приносил мучение ее телу и отдавался болью в голове. Стиснув зубы, Кларри крепче вцепилась в носилки. Ей следовало настоять на том, чтобы поехать верхом, но ни Уэсли, ни Принца не было видно.
Чем ближе они подъезжали к Белгури, тем сильнее Кларри охватывало беспокойство. В каком состоянии Харри Уилсон застал ее отца? Возможно, Джон уже выгнал молодого офицера из своего поместья с проклятиями и угрозами застрелить его за то, что он подверг его дочь опасности. Или же отец до сих пор спит с похмелья…
Наконец носильщики добежали до крутого склона, с которого начиналось их поместье, и занесли Кларри внутрь огороженной территории. Камаль и Олив бросились им навстречу.
— Мисс Кларисса! Аллах милостив! — воскликнул Камаль, помогая ей слезть с носилок.
— Где ты была? — начала Олив с осуждением. — Мне было страшно одной. Ты сильно пострадала?
— Нет, ничего серьезного, — ответила Кларри, обнимая сестру. — Мне жаль, что я стала причиной такого переполоха.
— Сегодня утром мы долго не могли разбудить отца, — сказала Олив, понизив голос. — Мне пришлось занимать мистера Уилсона разговором, пока Камаль брил его. Сестра мистера Уилсона играет на альте, ты знала об этом?
— Нет, не знала. Но это замечательно, — натянуто улыбнулась Кларри.
Для бедного Уилсона было бы хорошо, если бы она вернулась из этой поездки до того, как проснулся ее отец.
Камаль отправил слуг в кухню подкрепиться и, волнуясь, повел сестер вверх по лестнице. Там, на заросшей лианами веранде, сидели отец и Харри, увлеченные беседой о рыбалке.
— А вот и она, — произнес Джон, — моя Кларри! Подойди ко мне, моя девочка, я взгляну на тебя.
Он встал, и Кларри поразилась тому, каким болезненно-хилым он стал. Одежда висела на нем мешком, а протянутые к ней руки дрожали. Кожа походила на пожелтевший пергамент. Злоупотребление спиртным в конце концов оказало свое разрушительное действие. Сегодня ее отец выглядел плохо как никогда.
