– Поговорим об этом позже, – произнес он, через силу улыбнувшись и протянув ей руки. – А пока нам достаточно знать, что мы нашли общий язык, Китти. Я люблю тебя, и, судя по твоим словам, ты тоже меня любишь. Для начала хватит и этого.
Она взяла его за руку и улыбнулась в ответ.
– Вот увидишь, Тревис Колтрейн, – оживленно говорила Китти, пока они выбирались из чащи леса. – Когда-нибудь эта ферма станет самой процветающей во всем графстве Уэйн. Как чудно будет жить тут и растить детей!
– Китти, я не…
Он остановился, пристально вглядываясь сверху вниз в ее глаза и видя в них столько счастливого блеска, что у него не хватило духа продолжать. Как сказать ей, что ее мечтам не суждено осуществиться? Как сказать, что он не собирается обосноваться в Северной Каролине? Его родиной был болотный край в штате Луизиана, и именно туда он хотел забрать ее. Позже ему придется объяснить это ей.
– Потом, – произнес он грубоватым тоном, увлекая ее за собой на другую сторону поля, где их ждал Сэм Бачер. – Поговорим с тобой потом, Китти. А сейчас у нас и без того много забот.
И она сжала его руку, уверенная в его любви, в том, что впереди их ждут только радость и счастье, и не замечая мрачной тени в глазах Тревиса Колтрейна.
Еще с тех пор как войска генерала Уильяма Т. Шермана покинули Саванну, штат Джорджия, он решил со брать все имеющиеся людские резервы армии северян у городка Голдсборо в Северной Каролине, который являлся стратегически важным для южан железнодорожным узлом, Генерал Джозеф Э. Джонстон, возглавлявший армию в Теннесси, не знал маршрут Шермана, пока тот не покинул Фейетвилл в Северной Каролине Сначала ему казалось, что Шерман направлялся к Роли, однако когда левое крыло армии северян внезапно свернуло направо на дорогу, ведущую в сторону Голдсборо, замысел противника стал для него совершенно очевиден.
Генерал Джонстон обратился за помощью к генералам Брэггу, Харди и Томпсону, с тем чтобы они совместными усилиями атаковали левое крыло Шермана, пока тот не успел сосредоточить все свои войска в Голдсборо. Три небольших армии конфедератов насчитывали в общей сложности всего двадцать тысяч человек. Они хорошо понимали, что единственная возможность для них уничтожить более крупную армию Шермана заключалась во внезапной атаке на один из флангов противника. В распоряжении Шермана имелось шестьдесят тысяч солдат, разбитых на три группы – основная армия в центре, а также левое и правое крыло.
Джонстон предпочел напасть на крайний левый фланг армии Шермана, приближавшейся с запада со стороны Фейетвилла, решив, что именно эта ее часть является наиболее слабой и рассредоточенной. Поэтому он поспешно покинул Смитфилд, где были собраны все его люди и боеприпасы, и достиг Бентонвилла почти на день раньше Шермана.
Целых три дня, с 19 по 21 марта 1865 года, бушевала яростная битва, в которой участвовали более ста тысяч солдат с обеих сторон. В первый день поле сражения осталось за конфедератами, но из-за тяжелых потерь, которые понес Юг, в два последующих дня они потерпели сокрушительное поражение. Генерал Джонстон даже не предполагал, что средняя часть армии Шермана успела так близко подойти к его авангарду, давая ему возможность быстро вводить в бой новые силы. Таким образом, судьба обернулась против южан. Две тысячи восемьсот двадцать пять солдат конфедератов числились в списках убитых, раненых или пропавших без вести. Федеральные войска потеряли тысячу шестьсот сорок шесть человек.
В ночь, последовавшую за третьим днем сражения, Джон-стон вынужден был отступить на север через Милл-Крик к Смитфилду, и Шерман дал ему уйти, так как большинство его людей были изнурены после более полуторамесячного марша в четыреста тридцать миль, отделявших Саванну от Голдсборо.
Пока Китти Райт, Тревис Колтрейн и Сэм Бачер добирались до города, им попадались по пути немало солдат Шермана, расположившихся лагерем вдоль дороги.
– Где вы подобрали эту южную красотку? – крикнул Тревису какой-то солдат в грязном тряпье, узнавший его. – Так вот чем вы занимались, пока мы тут поотбивали себе все задницы.
Тревис не обратил внимания на его слова. Китти, сидевшая на лошади за ним, крепче обхватила руками его талию. Ее пугали взгляды, которые бросали на нее мужчины вокруг.
Тревис успокоил ее:
– Не волнуйся. Я прослежу за тем, чтобы ты была в безопасности, Китти. Они тебя не тронут.
– А как же другие женщины в Голдсборо? – спросила она обеспокоенно, отвернув лицо, между тем как один из солдат сделал ей вслед непристойный жест. – Всем известно, что ваш генерал Шерман допускает любые зверства: убийства, поджоги и изнасилования.
– Война была долгой, Китти. Люди устали, и им не терпится вернуться домой. Они хотят наказать Юг не только за то, что тот начал войну, но и за то, что она слишком затянулась.
Она гордо выпрямила спину:
– А как же ты сам, Тревис? Ты тоже носился со своими людьми по всей округе, грабя, убивая и насилуя, чтобы покарать Юг?
– Нет, – ответил он спокойно. – Правда, мне приходилось убивать, и часто – я уже потерял этому счет. Но я никогда ничего не воровал, если только мне не грозила голодная смерть, и не насиловал ни одну женщину.
Она раздраженно зашевелилась в седле, и он усмехнулся: – Ну-ну, Китти, по-моему, ты просто еще раз показываешь свою ревность заодно с южной гордостью. Если ты собираешься стать женой кавалерийского офицера армии северян, то тебе придется отбросить и то, и другое.
– Я никогда не отброшу свою южную гордость. Это моя страна и мой народ.
– Твой отец был убит одним из ваших людей, а не моих, – сухо напомнил он ей.
Закрыв глаза, она пыталась справиться с подступившей волной горечи.
– Южане – благородный народ, и среди них редко попадаются такие, как Натан Коллинз. Он оказался подлым предателем, и я никогда больше не хочу даже слышать его имя.
– Однако вряд ли у тебя это получится. По-видимому, дезертиры, скрывавшиеся в кустах, видели, что произошло, и, можешь не сомневаться, слух скоро разойдется по округе. Если местные жители действительно ненавидели твоего отца, а у меня есть основания так считать, то Натан Коллинз станет героем. А ты еще говоришь о том, что останешься здесь и отстроишь заново ферму, – фыркнул он.
– Разумеется, я останусь здесь и отстрою заново ферму, – вспылила она, ее фиалковые глаза загорелись. – Теперь эта земля моя, и я обещала отцу, что никогда ее не продам. Когда-нибудь моя ферма станет лучшей во всем графстве Уэйн. Это будет данью памяти моему отцу. Он был прекрасным человеком, и я не позволю людям забыть о нем.
Она ощутила его вздох, увидела, как он слегка покачал головой.
