Стоя рядом с ним, Флора впервые осознала, как он огромен, высок и широкоплеч. И все же она не могла допустить, чтобы горец запугал ее.
– Или вы дадите мне руку, или я свяжу вас, – услышала Флора сквозь шум крови в ушах.
– Решать вам.
– Отлично сказано. Но если вы снова попытаетесь убежать, я не проявлю больше благородства.
– Благородства? – Голос Флоры был полон презрения. – Вы меня похищаете, и я еще должна быть вам благодарна?
– Поверьте, для нас вы – желанная гостья.
– Вот как? – Флора напрягалась, предчувствуя, что сейчас увидит трупы людей лорда Мюррея, однако тут же убедилась, что все они толпятся позади кареты целые и невредимые. Разбойники позаботились о том, чтобы отобрать у них оружие, но что до остального, то люди лорда Мюррея, похоже, ничуть не пострадали. По-видимому, хуже всех пришлось одному из горцев, которому прострелили руку.
Это не укладывалось ни в какие рамки. Похоже, напавшие на них люди старались никому не причинить ущерба. Флора не ожидала подобного благородства от варваров и, повернувшись к их предводителю, оценивающе посмотрела на него.
– Чего вы хотите от меня?
Лицо горца, казавшееся высеченным из камня, не выдавало никаких чувств.
– Куда вы меня отведете?
– В замок.
– И где он?
– Дримнин. Это в Морверне.
Мать Флоры владела землями в Морверне, и в этом не было ничего необычного, потому что владения Маклейнов располагались повсюду в горной части Шотландии. Замок, о котором шла речь, принадлежал Лахлану Маклейну, злейшему врагу ее сводного брата Гектора Маклейна из Дуарта.
Флора прищурилась:
– Ваш лэрд знает, что вы натворили?
– Можно сказать и так. – Губы горца искривились в скупой улыбке, и это было первым признаком того, что каменное выражение лица иногда сменяется другим. Однако теперь он казался Флоре еще более опасным.
Тут Флора заметила, что другие горцы смотрят на нее со странным выражением.
– Неужели это та самая? – спросил один из них. – Она не кажется самой красивой наследницей земель в Шотландии.
Тщеславие Флоры было задето, и она уже открыла рот, чтобы дать язвительную отповедь наглецу, но тут осознала, что выглядит не лучшим образом: ее волосы спутались и походили на птичье гнездо, лицо заляпано грязью, одежда вымазана в крови, а тело прикрывает бесформенное шерстяное платье из тех, какие носят служанки.
– Это она, она самая – решительно подтвердил ее похититель.
«Он не может знать, кто я. И чего он, собственно, от меня хочет?»
Внезапно Флора задумалась о том, почему вообще похищают женщин, имеющих состояние, и вдруг ее осенило.
Господи, уж не собирается ли этот варвар жениться на ней!
Лахлан Маклейн, вождь Колла, с досадой вздохнул: упрямица за всю ночь не произнесла ни слова с тех пор, как он, невзирая на протест, посадил ее верхом на свою лошадь, но все же главным было то, что операция по захвату Флоры Маклауд, самой пригожей наследницы в Шотландии, прошла успешно.
Эта признанная красавица, оставлявшая на своем пути разбитые мужские сердца, причинявшая хлопоты и неприятности, была предметом бесконечных сплетен при дворе и, судя по всему, оказалась достойна своей репутации.
Имя у нее тоже было подходящее: Флора. Ни дать ни взять древнеримская богиня цветов и весны, прекрасная роза, но… с шипами.
Да, что ни говори, красотка, и, слава Богу, больше похожа на Маклаудов, а не на Маклейнов из Дуарта. Изящный овал лица, большие синие глаза, крошечный, чуть вздернутый дерзкий носик, полные алые губы и длинные шелковистые золотистые волосы. А тело…
Черт возьми, такое тело просто создано для наслаждения мужчины!
Пытаясь выяснить, не скрывается ли еще одного кинжала в складках ее одежды, Лахлан не понимал, что пугает ее, до тех пор, пока Флора не запустила ногти ему в щеку. А ведь у него и мыслей не было о насилии!
Не было, пока он внезапно не ощутил в полной мере всех изгибов ее тела. Лишь когда сладостный алый рот и сладострастная грудь оказались в нескольких дюймах от него, в душе Лахлана возникло искушение поддаться чарам. Проклятие! Для того чтобы не испытать этого искушения, следовало бы стать чертовым евнухом!
Воспоминание об этом обольстительном теле, извивавшемся под ним, просыпалось с полной силой всякий раз, когда ее нежные ягодицы касались его паха при любом непредвиденном движении лошади: неудивительно, что эта ночь оказалась самой длинной в его жизни.
Бок нестерпимо болел, но Лахлан был возбужден до крайности, и плоть его отвердела как скала, словно он не видел женщины много недель.
То, что он так сильно желал Флору, не слишком его волновало: ни хорошенькое личико, ни даже красивое, роскошное тело не могли отвлечь его от цели, хотя и придавали всей задаче дополнительную пикантность.
В целом же Лахлан был готов на все, лишь бы защитить свой клан и семью.
Бок обжигала отчаянная, все усиливающаяся боль, и он скрежетал зубами, надеясь на то, что боль скоро пройдет. Хотя он наилучшим образом перевязал рану льняным лоскутом, сильная тряска на лошади усугубляла кровотечение. Слишком много крови он потерял, и ему еще очень повезет, если по прибытии в Дримнин он сможет держаться на ногах.
От Фолкерка они направились на запад, пересекли Ломондские холмы, огибая самые высокие вершины, и вскоре оказались в Шотландском нагорье.
Близился рассвет; роса сверкала на зелени долин и на поросших вереском пустошах. Земля полого и мягко поднималась к холмам с округлыми вершинами, открытыми взору.
Сколько бы раз горец ни возвращался домой, это зрелище не переставало волновать и трогать его.
Лахлан мало что знал о Флоре Маклауд. Она еще в детстве потеряла отца и жила с матерью в равнинной части страны, переезжая из Эдинбурга в замок Кемпбелл. Только иногда наездами она появлялась в горах, в замке Инверери. Ее сводный брат Рори несколько раз упоминал о ней, но обычно не в хвалебных тонах, с горечью признавая ее способность на каверзы. По-видимому, о чем бы он ни просил ее, Флора всегда отвечала отказом. Ее визиты в Данвеган были нечастыми, а все, что Лахлан о ней слышал, подтверждало ее репутацию при дворе. Похоже, все слухи оказались чистой правдой, так что называть ее чертенком или постреленком было бы преуменьшением.
Несмотря на усилия сидеть спокойно и неподвижно впереди похитителя, долгая ночь в седле в конце концов утомила Флору. По тому, как она осела и привалилась к нему, и по ее ровному дыханию, овевавшему его грудь, Лахлан понял, что девушка спит.
Хотя поверх платья на ней был плащ, он воспользовался сном красавицы, чтобы завернуть ее в плед и преградить доступ холодного ночного воздуха, окутав ее неким подобием кокона.
