Глядя на его судорожно сжатые кулаки, она не сомневалась в том, что сильнее всего в этот момент Джеймс хочет придушить ее на месте. Что ж, кончилось то время, когда их отношения зависели исключительно от него. Она не намерена терять еще год, ожидая, пока мужчина, которого она любит, поймет, как хорошо им будет вместе. Между ними существует некое сильное чувство. Она знала это с шестнадцати лет. И это чувство, мощное и неотвратимое, поддерживало в ней надежду в течение одного года. Нет, теперь она займется этим сама.
— Ты не боишься выбрать неподходящего мужчину? — холодно поинтересовался Джеймс.
— Нисколько. — Одарив его иронической улыбкой, она развернулась на каблучках кожаных туфелек и вышла из комнаты.
— Армстронг велел тебя повесить, утопить и четвертовать, если ты коснешься ее.
Джеймс резко повернул голову в сторону Алекса Картрайта, который неспешно прошествовал в библиотеку и плюхнулся в кресло с высокой спинкой.
— Я столкнулся с Мисси, когда она выходила отсюда, — пояснил он, даже не пытаясь скрыть свое веселье.
Наградив его раздраженным взглядом, Джеймс вернулся к креслу, которое только что покинул, и уселся с усталым вздохом.
— Пусть лучше позаботится о своей сестре. Я не представляю для нее никакой опасности.
Картрайт хмыкнул.
— Значит, ты охладил ее пыл? И что, есть вероятность, что она примет предложение Гренвилла — или любого другого из дюжины мужчин, которые просили ее руки?
Джеймс издал невеселый смешок.
— Единственное, что я мог сделать, — это развеять ее надежды на брак между нами. Не в моей власти заставить ее принять предложение мужчины, за которого она не желает выходить замуж. Даже Гренвилла. — Ему не понравилось, что он произнес это имя словно ругательство.
— Ну, пока ты остаешься неженатым, вряд ли она серьезно воспримет других претендентов.
Странно, но этот факт ничуть не расстроил Джеймса, хотя он не мог не признать, что замужняя Мисси была бы куда менее опасна, чем та, что преследовала его сейчас.
— В чем Мисси не откажешь, так это в преданности и упорстве, — заметил Картрайт, задумчиво глядя на него из-под пряди блестящих черных волос, с блеском в серых глазах. — Признаться, я удивлен, что ты не поддался искушению. Ведь до ее дебюта вы были неразлучны, как парочка заговорщиков.
— Пожалуй, — ворчливо отозвался Джеймс, подавшись вперед и упершись локтями в колени. — Я совершил ошибку.
— Ошибку?
— Разве не ясно? Я пожалел ее. Она была тщедушной, неуклюжей, застенчивой и такой юной, когда мы познакомились. Боже, бедный ребенок недавно потерял отца. Я всего лишь хотел немного развлечь ее, снова научить улыбаться. Если бы я имел хоть малейшее представление, что капелька внимания приведет к подобному результату… — Они оба понимали, что Джеймс имеет в виду. Мисси так и не рассталась со своей детской влюбленностью. Хуже того, она встречала свой четвертый сезон, оставаясь незамужней. Хотя, видит Бог, если бы не Джеймс, ей бы не потребовался третий сезон, не говоря уже о четвертом.
Картрайт издал сухой смешок.
— Что ж, ты проделал отличную работу. Армстронгу следует благодарить тебя, а не причитать по поводу того, что Мисси кажется, будто она влюблена в тебя.
Кажется? Джеймс чуть было не приподнял бровь, но вовремя спохватился, подавив вспышку протеста, вызванную этим словом.
— Возможно, но она невинна и приходится ему сестрой. Даже по отдельности это было бы катастрофой, а вместе равносильно самоубийству. В любом случае она не в моем вкусе, — добавил он, махнув рукой для пущего эффекта. Чем больше он повторял эту ложь, тем легче она слетала с его языка.
Джеймса не особенно волновало, что говорят о нем люди, но никто не мог сказать, что он заводит романы с невинными девицами благородного происхождения. И определенно он не собирался начинать сейчас, как бы его ни искушали.
Картрайт фыркнул, недоверчиво вскинув брови.
— Не считая старых и немощных — хотя даже здесь, уверен, могут быть исключения, — любой мужчина, в жилах которого течет красная или, что более важно, — уточнил он сухим тоном, — голубая кровь, вцепился бы в нее обеими руками, скажи она только слово. У нее есть все: красота, происхождение, деньги. Она ожившая мечта любого мужчины.
Джеймс уставился на друга, ощутив знакомое стеснение в груди.
— И твоя тоже? — Слова вырвались из его горла, слишком резкие даже для него. Джеймс тут же пожалел, что не может взять их обратно. Он не какой-нибудь ревнивый ухажер и не желает считаться таковым.
Картрайт иронически хмыкнул и, поднявшись на ноги, направился к серванту, где стоял графин с бренди и несколько бокалов.
— Конечно, не будь она мне как сестра.
Джеймс криво улыбнулся. Он думал так же, пока ее присутствие не стало его возбуждать. Возможно, все дело в том, что Картрайт подбрасывал Мисси на своем колене, когда она была еще совсем крошкой. Они с Армстронгом вместе учились в Итоне. Джеймс познакомился с ними намного позже, когда поступил в Кембридж, где всех троих связали крепкие узы дружбы.
Накануне они с Картрайтом присоединились к Армстронгу в его родовом гнезде в Девоне, приглашенные на ежегодный зимний бал, который давала виконтесса. Джеймс догадывался, что их пригласили не только ради мужской дружбы и блестящего остроумия. Мотивы Армстронга, как одного из самых завидных холостяков во всем Лондоне, были чисто корыстными. Вынудив их посетить бал его матери, он успешно отвлек от себя часть внимания девиц на выданье и их мамаш. Джеймс, который со временем стал бы шестым графом Уиндмиром, был более желанной мишенью для тех, кто считал титул самым главным преимуществом мужчины, а Картрайт, несмотря на свой статус второго сына герцога Гастингса, имел достаточно денег, чтобы умиротворить амбициозных мамаш, и достаточно приятную внешность, чтобы очаровать их дочерей.
Картрайт обернулся, держа в руке графин.
— Думаю, Мисси была бы тебе прекрасной женой. Намного лучшей, чем ты заслуживаешь, — сказал он с легким укором. — Но в совершенно других обстоятельствах. — Он кивнул головой в сторону бренди. — Тебе налить?
Джеймс рассеянно кивнул.
— И каких именно? — поинтересовался он, сознавая, что совершает ошибку, продолжая этот разговор.
— Начнем с того, что Армстронг, зная твое легкомысленное отношение к женщинам, никогда не согласится иметь тебя в качестве шурина. Но если забыть об этом, необходимое условие для брака с Мисси — соблюдение супружеской верности и способность любить.
По какой-то странной причине Джеймс почувствовал себя уязвленным. Он способен любить. Просто не в том смысле, который вкладывают в это женщины: «Пока смерть не разлучит нас». Более того, он еще не встречал джентльмена, который практиковал бы супружескую верность, — и только горстку женщин, если уж на то пошло.
