Бедная голубка.
Кэмерон плюхнулся на кровать, прислонившись спиной к передней спинке кровати, и потянулся к прикроватной тумбочке за сигарой.
— Это старинный замок, — сказал он, обращаясь к открытой спине Эйнсли. — Желаю удачи.
— Не беспокойтесь, — Эйнсли поскребла замок ногтем, — я еще не встречала замка, который не смогла бы открыть.
Кэмерон зажег сигару с обрезанным концом, втянул запах серной спички и дым сигары.
— А, так вы, значит, преступница? Прошлый раз вы вломились сюда, чтобы украсть ожерелье. Что вы делаете здесь на этот раз? Шантаж?
— Шантаж? — Эйнсли поспешно взглянула на него, лицо у нее порозовело.
— Я бы не советовал вам шантажировать Филлиду Чейз, милочка. Она съест вас на завтрак.
— Я? Шантажировать миссис Чейз? — Эйнсли презрительно посмотрела на Кэмерона и опять повернулась к двери. — Вряд ли я пойду на это. И потом, я все объяснила Изабелле — ну тогда, насчет ожерелья. Я действительно думала, что оно принадлежит миссис Дженнингс.
— Плевать мне на то проклятое ожерелье. — Кэмерон бросил в пепельницу использованную спичку. — Это было давным-давно, и интриги вздорных женщин меня не интересуют.
— Мне приятно это слышать, лорд Кэмерон, — ответила Эйнсли, сосредоточившись на замке.
Ну почему когда она произнесла его имя, в ее устах оно прозвучало как музыка? Кэмерон откинулся назад и затянулся сигарой. Ему бы наслаждаться ароматом высококачественных скрученных листьев табака, приправленных бренди, но для него сейчас эта сигара все равно что обуглившаяся палочка.
Если бы он не был так пьян, он бы просто открыл дверь, выпустил ее и забыл обо всем. Но воспоминания той ночи, что случилась у них шесть лет назад, не покидали его: ее разгоряченная кожа, неуверенное, но сладостное прикосновение, учащенное дыхание, когда он целовал ее грудь…
Теперь она стала на шесть лет старше, и серое платье совершенно не шло ей, и все же, вопреки всему, время только подчеркнуло ее красоту. В вырезе лифа возвышается пышная грудь, бедра стали шире и, обтянутые узкой юбкой, смотрятся очень соблазнительно. В лице появилась мудрость, в серых глазах прибавилось скептицизма, она прекрасно владеет собой.
Надо убедить ее остаться на ночь, и тогда он сможет, наконец, насладиться горячим, чувственным вкусом Эйнсли Дуглас, который воспламенял его кровь все эти годы. Теплым, приятным, с привкусом корицы. Он прижмет ее к двери, коснется языком влажной от испарины кожи и скажет, что он хочет получить в обмен на ее свободу. От нее требуется только закончить то, что они начали шесть лет назад, и тогда он откроет дверь и выпустит ее.
Кэмерон с трудом заставил себя отвести взгляд от Эйнсли и еще раз затянулся сигарой. Его блуждающий взгляд упал на пиджак, который лежал поперек кровати, и на уголок бумаги, торчавшей из кармана.
Он совсем забыл об этом письме, которое ему еще днем сунула Филлида Чейз. Она попросила сохранить его, и он, совершенно не интересуясь, что там, отбросил его в сторону. По-видимому, его камердинер Анджело нашел письмо и, решив, что это важная бумага, сунул в пиджак его костюма.
Кэмерон выудил бумагу и развернул ее. Это оказался кусок письма, без обращения и подписи. У него поползли вверх брови, когда он начал читать: тошнотворно сладкий гимн, по всей видимости, мужественному человеку, проза, утопающая в восклицательных знаках и подчеркиваниях. Творение было написано в сентиментальном и экспрессивном стиле, явно не в духе Эйнсли Дуглас.
— Вы случайно не это искали, миссис Дуглас? — поднял бумагу Кэмерон.
Эйнсли оглянулась на него и медленно поднялась. Испуг и потрясение, появившиеся на ее лице, обо всем сказали Кэмерону.
— Это не ваше, — заявила Эйнсли.
— Надеюсь, что нет. «Ваше почтенное чело покрыто медовой росой, ваши мускулы подобны мускулам кузнеца в кузне». Вы долго думали над этой чепухой?
Эйнсли пересекла комнату и остановилась у кровати, протянув руку:
— Отдайте мне его.
Кэмерон взглянул на решительно протянутую руку в перчатке, и ему захотелось рассмеяться. Неужели она думает, что он смиренно вернет ей письмо, проводит до двери и извинится за неудобства?
— Кому вы писали это? Кто бы он ни был, он не заслужил, чтобы такая прекрасная женщина вообще писала ему, даже такое глупое письмо, как это.
— Это не мое письмо, — покраснела Эйнсли. — Это… моей подруги. Отдайте мне его, пожалуйста.
— Нет. — Кэмерон сложил письмо пополам.
— Почему — нет? — заморгала ресницами Эйнсли.
— Потому что оно вам очень нужно.
У Эйнсли кольнуло в груди. Лорд Кэмерон развалился на своей кровати и смеялся над ней, в глазах плясали золотистые искры, когда он размахивал письмом, держа его в крепких пальцах. Жилет и рубашка расстегнуты до пояса, и в вырезе виднеется темная растительность на груди. Мужчина в небрежном домашнем виде, поджидающий свою любовницу. Килт задрался выше колен и открыл шрам, который Эйнсли видела раньше, когда миссис Чейз приподняла килт.
Грубый, неделикатный, чувственный и опасный. Говорили, что лорд Кэмерон коллекционирует эротику — книги и картины. Ничего подобного Эйнсли не заметила, здесь, хотя картина, которая висела над прикроватной тумбочкой, — сидящая на кровати женщина натягивает чулки — демонстрировала бессовестную чувственность.
Эйнсли знала, любая дама должна относиться к лорду Кэмерону с неодобрением, даже с опаской, но все же у нее забурлила кровь. Он снова пробуждал в ней чувства, которые умерли много лет назад.
— Пожалуйста, отдайте мне письмо, лорд Кэмерон. Это очень важно.
Кэмерон затянулся сигарой и выдохнул дым прямо в лицо Эйнсли. Она закашлялась и помахала рукой, отгоняя облако дыма.
— Вы не совсем трезвы.
— Да, я чертовски пьян и собираюсь выпить еще. Выпьете со мной виски, мадам? Из высококачественного запаса Харта.
Маккензи владеют небольшим заводиком по изготовлению виски, который поставляет этот напиток по всей Шотландии и избранным клиентам в Англии. Это всем известно. Доходы от этого предприятия были весьма умеренными, пока его не унаследовал Харт. По словам Изабеллы, Харт с помощью Йена превратил его в прибыльное предприятие.
Эйнсли представила Кэмерона, который делает неспешный глоток виски и слизывает с губ упавшую каплю напитка, и судорожно сглотнула.
— Если я докажу, что не испугалась глотка виски, вы отдадите мне письмо и отпустите?
— Нет.
— Черт бы вас побрал, лорд Кэмерон, — раздраженно выдохнула Эйнсли, — вы сумасшедший, невыносимый…
Эйнсли внезапным резким движением попыталась выхватить у него письмо, но он поднял руку вверх.
