Граф сделал очередной глоток бульона и пробормотал:
— Интерес Эдгара к этому делу мне понятен. Но до сих пор не возьму в толк, какое отношение к нему имеете вы со своим кузеном.
— Просто мы узнали, что вам, милорд, грозит опасность. Не могли же мы отвернуться лишь потому, что не знакомы с вами?
— Но именно так поступили бы многие другие, — заметил граф.
— Выходит, мы, Уэрлоки, не такие, как эти другие. — Когда граф доел бульон, Хлоя отставила тарелку в сторону, затем снова подсела к кровати. — Просто мы с кузеном считаем, что нельзя позволять… некоторым людям творить все, что им заблагорассудится. Именно поэтому мы и решили вмешаться.
Тут Леопольд с Эдгаром вновь к ним присоединились, и кузен Хлои решительно заявил:
— А теперь — к делу. Позволите, милорд, изложить наши планы. — Леопольд присел на край кровати. — Прошу вас внимательно выслушать меня, если вы не собираетесь расстаться с жизнью.
— Конечно, он выслушает, — сказала Хлоя.
Граф покосился на нее и пробурчал:
— Черт подери, мне ужасно не нравится все это… Но все-таки полагаю, что вы правы. Думаю, что следует серьезно об этом поговорить. Видите ли, просто я пытался не видеть страшной правды… и без этого очень неприятно сознавать, что жена постоянно наставляет тебе рога. А думать о том, что родной дядя не только наставляет тебе рога с твоей женой, но и еще вместе с ней пытается тебя убить, — о, это слишком горькое вино, чтобы его пить. Но вы правы. На сей раз они едва не добились своей цели. Вот только не знаю, что можно с этим поделать… Скажите, а человек, которого вы схватили, что-нибудь сообщил?
— Пока нет, к сожалению, — ответил Леопольд. — Говорит, что тот, кто его нанял, был облачен в широкий плащ, шляпу и шарф. Он уверен лишь в том, что этот человек — из дворян. Мол, хорошо одет и держится как дворянин. Ничего необычного. Еще он сказал, что ему заплатили крону за то, чтобы проследил за вами и при первой же возможности убил.
— Крону? Всего-то?.. — изумился. — Неужели именно столько стоит жизнь графа?
— Для этого человека крона — немалые деньги. К тому же ему пообещали заплатить еще, если представит убедительные доказательства вашей смерти. Но нет никакой надежды, что нам удастся схватить того, кто нанимал убийцу. Придуман весьма замысловатый способ доставить убийце причитающееся ему вознаграждение. Этот способ позволил бы вашему врагу избежать любой ловушки или засады. Кроме того, мы не можем сфальсифицировать требуемое доказательство вашей смерти. Ведь ваша правая рука вам очень дорога, не так ли?
— Можете не сомневаться, — пробурчал Джулиан, взглянув на свое правое запястье, которое пересекал широкий беловатый шрам. — Чудо, что я не потерял ее из-за этой раны. Дуэль, — пояснил он, перехватив вопросительный взгляд Хлои. — То был первый и последний раз, когда я дрался, защищая честь жены.
Джулиан тяжело вздохнул. Он вдруг почувствовал, что ужасно устал — и не только из-за ран. Гораздо больше сил отнимали переживания и то ужасное бремя, что камнем лежало у него на сердце. Из-за измены жены жестоко пострадала не только его гордость, и к тому же он утратил уверенность в себе. Но он слишком долго жалел себя, слишком долго закрывал глаза на очевидное. И теперь пора было посмотреть правде в лицо, если он хотел остаться в живых. Возможно, пьянство и разврат являлись для него медленным самоубийством, но все же он не собирался уходить из жизни. Пусть он и чувствовал себя несчастным, но все-таки не настолько, чтобы бросаться в холодные объятия могилы.
— Мы с Эдгаром решили, что вам следует исчезнуть на некоторое время, — сказал Леопольд. — Ведь кроме нас только один человек знает, что вы живы. Тот, кто на вас напал. Но он очень скоро будет далеко отсюда и не сможет никому ничего рассказать. А все остальные должны думать, что вас уже нет в живых.
— А как же ваши слуги?..
— Будут хранить секрет, — ответил Леопольд. Сомнение, промелькнувшее в глазах графа, вызвало у него улыбку. — Вы должны поверить мне на слово, милорд. Все слуги в нашей семье всегда отличались абсолютной преданностью и умением хранить тайны.
— За что многие не пожалели бы отдать целое состояние, — заметил Джулиан. — Значит, я какое-то время буду мертвым? А скрываться буду у вас?
— А своим слугам вы доверяете? Они умеют молчать?
— Не все, — со вздохом ответил Джулиан.. — Но я до сих пор не знаю, как вы оказались замешанными…
— Мы причастны к этому с самого начала, милорд, — перебила Хлоя. — С той самой ночи, когда ваша жена родила…
— То был не мой ребенок, — выпалил граф.
— Совершенно верно, милорд, — кивнула Хлоя. — Тот младенец, который умер, был ребенок моей сестры.
Граф вздрогнул и в изумлении уставился на Хлою; казалось, он лишился дара речи. Наконец, судорожно сглотнув, пробормотал:
— Проклятие, а я-то думал… — Внезапно граф почувствовал совершенно неотложную физическую потребность и, потупившись, добавил: — Мне нужно уединиться. Мы с вами потом об этом поговорим.
— О, понимаю, — кивнула Хлоя.
Она тут же поднялась и направилась к двери.
— Когда вернусь, у меня будут ответы на все ваши вопросы.
— Откуда ей знать, какие вопросы я задам? — спросил Джулиан у Леопольда, как только его кузина скрылась за дверью.
Эдгар тут же подошел к другу, чтобы помочь ему встать.
— Хлое не трудно об этом догадаться, — ответил Леопольд.
Мужчины помогли графу добраться до дальнего угла комнаты, где стоял ночной горшок, затем надели на него чистую ночную сорочку и уложили обратно в постель. Джулиану было ужасно неловко из-за своей слабости и беспомощности, но приходилось с этим мириться и принимать оказываемую помощь. Снова устроившись на подушках, он ненадолго прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, собираясь с силами. Открыв глаза, граф увидел, что мужчины смотрят на него с сочувствием, и едва заметно улыбнулся. Вспомнив же слова Хлои, он нахмурился и пробормотал:
–. Может, я ослышался? Сэр Уэрлок, ваша кузина… Неужели она сказала, что это был ребенок ее сестры? Тот младенец, которого я похоронил в нашем фамильном склепе…
— Совершенно верно. Это был ребенок ее сестры Лорел, — со вздохом ответил Леопольд. — Видите ли, Лорел вышла замуж за бедняка, который погиб в море, отправившись на ловлю рыбы. Она знала, что не выживет после родов, потому что слишком ослабела от лихорадки и горя. Ее сын родился мертвым. А когда Лорел, уже умирающая, лежала в постели, пришли двое мужчин и унесли мертвого новорожденного.
— Но зачем? Выходит, Беатрис притворялась, что ждет ребенка? Неужели ее беременность была ложью?
