— Макферсон. Из клана Макалпинов.
Бронуин улыбнулась. Как приятно снова слышать знакомые имена!
— Макалпин. Хороший клан.
— Да. Я провел много вечеров на коленях у бабушки, слушая ее истории.
— И какого же рода истории она вам рассказывала? — осторожно осведомилась Бронуин.
— Она была замужем за англичанином и поэтому часто сравнивала культуры обеих стран. Она считала шотландцев более гостеприимными. Говорила, что они в отличие от англичан не отказывают женщинам в праве на разум. Обращаются с ними как с равными.
— Да, — спокойно кивнула Бронуин. — Мой отец назначил меня лэрдом. И как же ваш дед обращался со своей женой-шотландкой?
Роджер хмыкнул, словно вспомнив старую семейную шутку.
— Дед некоторое время жил в Шотландии и считал свою жену женщиной умной и отважной. Он высоко ценил ее, она для него была главное сокровище. Любое решение они всегда принимали вместе.
— А вы долго воспитывались у бабушки с дедом?
— Почти всю жизнь. Мои родители умерли, когда я был совсем маленьким.
— И что вы думали о подобном обращении с женщиной, так не похожем на то, что принято в Англии? Теперь, когда вы стали старше, наверняка узнали, что женщины годны только для постели, а еще для того, чтобы рожать и воспитывать детей.
Роджер громко рассмеялся:
— Да если бы мне пришло в голову нечто подобное, дух бабушки просто выдрал бы меня за уши. Нет, она хотела, чтобы я женился на дочери ее кузена, но девушка умерла до свадьбы. Я вырос, называя себя Макалпином.
— Что?! — ахнула она.
Роджер удивленно вскинул брови.
— В брачном контракте было записано, что я должен стать Макалпином, дабы угодить ее клану.
— И вы это сделали? Я упомянула сэру Томасу, что мой муж должен стать Макэрроном, но он ответил, что подобное невозможно и что ни один англичанин не откажется от своего доброго родового имени ради языческой шотландской клички.
Глаза Роджера гневно сверкнули.
— Они не понимают! Черт бы побрал всех англичан! Они воображают, что только их обычаи святы! Подумать только, даже французы…
— Французы — наши друзья, — перебила Бронуин. — Мы часто ездим в гости друг к другу. Они в отличие от англичан не уничтожают наш урожай и не крадут скот.
— Скот? — улыбнулся Роджер. — А вот это интересная тема. Скажите, Макгрегоры все еще выращивают тех прежних жирных зверюг?
Бронуин сжала кулаки.
— Клан Макгрегоров — наши враги.
— Верно, но не находите, что ростбиф из коров Макгрегоров куда более сочен, чем из остальных?
Она молча уставилась на него. Макгрегоры и Макэрроны всегда смертельно враждовали.
— Конечно, многое могло измениться с тех пор, как бабушка была молодой, — продолжал Роджер. — Тогда любимым занятием молодежи был быстрый ночной набег с целью угона скота.
— О нет, ничто не изменилось, — усмехнулась Бронуин.
Роджер снова щелкнул пальцами.
— Не хотите ли подкрепиться, миледи? У сэра Томаса повар француз, и он приготовил нам настоящий пир. Скажите, вы никогда не пробовали гранат?
Бронуин только головой покачала и, широко раскрыв глаза, смотрела, как разбирают корзины и оруженосец Роджера подает еду на серебряных тарелках. Впервые в жизни она подумала, что англичане тоже могут быть людьми. А кое-кто из них даже захочет учиться у шотландцев.
Она взяла розочку из паштета и положила на кусочек хлеба. События сегодняшнего дня стали для нее откровением.
— Скажите, лорд Роджер, что вы думаете о нашей клановой системе?
Роджер смахнул крошки с камзола из золотой парчи и улыбнулся про себя. Ничего не скажешь, он хорошо подготовился к ее вопросам!
Бронуин стояла в комнате, где за последний месяц провела чересчур много времени. Щеки все еще краснели, а глаза сверкали после утренней прогулки.
— Он не похож на остальных мужчин, — сообщила она Мораг. — Говорю тебе, мы провели вместе несколько часов и не умолкали ни на минуту. Он даже знает пару-тройку гэльских слов.
— Ну, в здешних местах это совсем не трудно. Даже жители низин и то знают гэльский.
Для Мораг не было худшего оскорбления, чем называться жителем низин. По ее мнению, эти люди были еще подлее англичан.
— В таком случае как ты объяснишь все остальное? Его бабка была шотландкой. Слышала бы ты его идеи! Он хочет обратиться к королю Генриху с жалобой на постоянные набеги англичан. Он считает, что это принесет больше мира, чем практика похищения шотландок и принуждения их к браку насильственным путем.
Мораг скорчила гримасу, от чего темное сморщенное лицо сделалось еще уродливее.
— Утром ты уходишь из дома, ненавидя всех англичан, а возвращаешься, едва не ползая на коленях перед одним из них. Все, что ты слышала от него, — это слова. Дел что-то не видно. И с чего это ты вдруг стала так ему доверять?
Бронуин устало уселась у окна.
— Неужели ты не видишь, что я хочу только добра своему народу? Меня вынуждают выйти за англичанина, так почему же не за того, кто хотя бы наполовину шотландец? По уму, как и по крови.
— Но тебе никто не позволял выбирать мужа, — свирепо прошипела Мораг. — Неужели не понимаешь, какой ты лакомый кусочек? Молодые люди наговорят все, что угодно, лишь бы залезть девушке под юбку. А уж если эта юбка расшита жемчугом, просто поубивают друг друга из-за богатой добычи.
— Хочешь сказать, что он лжет?
— Откуда мне знать? Я всего лишь однажды видела этого человека. Но ни разу не видела Стивена Монтгомери. Может, его мамаша была шотландкой? Вдруг он появится в пледе на плече и с кинжалом на поясе?
— Не стоит питать столь высоких надежд, — вздохнула Бронуин. — Даже если бы я встретила сотню англичан, ни один не понял бы моего клана так хорошо, как Роджер Чатворт. Но ты права. Я наберусь терпения. Может, этот самый Монтгомери — необыкновенный человек, уважающий Шотландию и шотландцев.
— Надеюсь, ты не ожидаешь чересчур многого, — фыркнула Мораг. — И еще надеюсь, что Чатворт не окончательно вскружил тебе голову.
Стивен мчался во весь опор день и почти половину ночи, прежде чем добрался до приграничного дома сэра Томаса. Он давно оставил позади фургоны и свой отряд. Только его личному оруженосцу удалось не отстать. Несколько часов назад они попали в непогоду, и река вот-вот грозила выйти из берегов. Кони шлепали по раскисшей земле, и теперь, наконец остановившись во дворе, Стивен и его оруженосец обнаружили, что с ног до головы покрыты грязью. Кроме того, ветка дерева хлестнула Стивена над глазом, и по лбу расползся огромный синяк, кровь на котором уже успела высохнуть.
