Безделье не было свойственно натуре Доминика. Ему, одному из младших сыновей, не приходилось смотреть за плантациями и вообще нести какие-либо обязанности. Когда юноше исполнился двадцать один год, Мэтью, по своему обыкновению, дал ему немного денег, выделил несколько сотен акров хорошей земли в Луизиане. Доминик распорядился деньгами весьма разумно и сумел получить большую прибыль. Урожай был хороший, скот, лошади и правильные вложения капитала принесли ему немалые деньги. За десять лет Доминик более чем утроил сумму, некогда полученную им от отца.
Судьба была благосклонна к нему. Она наградила его высоким гибким телом, красивым лицом и необыкновенным очарованием. Доминик был любимчиком всей семьи, радушным и щедрым другом. Он не был испорчен, но, руководствуясь чувством превосходства, всегда стремился добиться желаемого, повернуть ход событий так, как ему было надо.
После возвращения из Англии почти два года назад его жизнь пошла так, как он хотел. Семья и друзья были счастливы его видеть. Он проверил все деловые бумаги, отчеты о доходах от плантаций, удостоверился, что земля становится более плодородной и урожаи растут. Доминик был рад вновь оказаться дома, в семье, и возобновил старые знакомства. Но потом… Потом ему стало казаться, что в его жизни чего-то не хватает, что он упускает что-то. Беспокойство и недовольство росли. Циничное выражение все чаще появлялось на его лице. Леони, к которой он очень хорошо относился, сочла, что это — результат его холостяцкого существования, однако Доминик вовсе не собирался связать себя супружескими узами. Он видел причину в отсутствии жизненной цели и решил посвятить себя разведению лошадей. И не просто лошадей, а животных самых лучших кровей.
Поднявшись из кресла и налив еще рюмочку бренди себе и Моргану, Доминик сказал:
— Ну что ж, я вовсе не собираюсь беспокоиться насчет этой чертовой войны, пока она не постучится ко мне в дверь. А теперь расскажи о гнедом жеребце, который, как ты говорил, произвел такое впечатление на Джейсона.
Прежде чем Морган ответил, резная дверь кабинета открылась и в комнату вошла Леони, шурша шелками юбок.
— Мой дорогой, — поинтересовалась она, — ты всю ночь собираешься провести здесь?
Лицо Моргана смягчилось, как всегда при виде жены. Он поставил рюмку, поднялся и весело сказал:
— Нет. — И, блестя голубыми глазами, хитровато добавил:
— Особенно если ты требуешь моего внимания.
— Морган! — воскликнула Леони со смехом, и ее глаза тоже заблестели; насмешливо и с кокетливой скромностью она добавила:
— Что может подумать о нас твой младший братец?
В тридцать один год Леони мало изменилась. Ее рыжеватые волосы, завитые на шее, были такие же блестящие, как и тогда, когда Морган впервые увидел ее. Веселые искорки в глазах миндалевидной формы по-прежнему озорно плясали, и только несколько раздавшаяся фигура Леони говорила о прошедших годах. Она была небольшого роста и хорошо сложена, но после рождения четверых детей за десять лет замужества ее стройность чуть нарушилась.
Супруги были до сих пор влюблены, это читалось в их взглядах; они испытывали удовольствие в обществе друг друга. Не было сомнений, что Морган и Леони обрели глубокое и продолжительное счастье.
С улыбкой Доминик встал.
— Мне пора оставить вас. Развлекайтесь. Леони чуть раздраженно посмотрела на него.
— Я думаю, мне стоит рассердиться на тебя, дорогой. Ты предложил мадемуазель Лей прокатиться на лошадях завтра утром?
Нежно обняв Леони за талию, Доминик легонько коснулся губами ее волос.
— Дорогая, я знаю, что мои интересы ты воспринимаешь близко к сердцу. Но я действительно не хочу думать ни о какой мадемуазель Лей.
— Но, Доминик! — воскликнула Леони. — Она же такая красивая, такая добрая и нежная. А ее отец очень богат. — Нахмурившись, она спросила:
— Неужели она тебе совсем не нравится?
— Нет, нравится. Но, видишь ли, я не думаю, что она примет мое предложение о покровительстве.
— Я думаю, ты ошибаешься, — начала серьезно Леони, но резко осеклась, увидев насмешку в глазах Доминика. — Ах, ты хочешь сказать, что предложил бы ей только «покровительство», но не руку?
— Именно так, моя дорогая, — со сводящей с ума сердечностью ответил Доминик.
Леони не обратила внимания на смех Моргана, сощурилась и, уперев руки в бока, сказала:
— Когда-нибудь, Доминик, — и это мое искреннее желание, — ты влюбишься в молодую леди, которая сведет тебя с ума. Я надеюсь, что она заставит тебя побегать за ней и твое безграничное самодовольство поубавится. Запомни мои слова, дорогой. Рано или поздно это случится, помяни мои слова.
Со смехом прощаясь, Доминик сказал:
— Все ругаешься, Леони? Но подумай, каково тебе будет узнать, что мое сердце разбито.
— Зато это пойдет тебе на пользу, — ответила Леони.
Глядя на брата, Доминик пожаловался:
— Ты недостаточно часто ее наказываешь, Морган. Тебе разве не говорили, что женщина, особенно с острым языком, нуждается в твердой руке?
Морган улыбнулся и, притянув к себе Леони, заметил:
— У меня свои методы. А теперь я намерен поцеловать жену, и если ты не хочешь оказаться свидетелем столь интимной сцены…
Доминик, улыбаясь, разглядывал стоявшую перед ним пару: голова Леони склонилась на широкое плечо Моргана, а тот нежно полуобнимал ее плечи.
— Бесстыдники. Называется уважаемая женатая пара. — Он вышел, улыбаясь, и бесшумно закрыл за собой дверь.
Когда Доминик шел по широкому коридору в главную часть дома, он вдруг понял, что завидует. И завидует по-настоящему.
Несмотря на ранний час, Морган был уже на галерее, допивая последнюю чашку кофе и раздумывая, с чего начать трудовой день плантатора.
Галерея была приятным местом, и семья любила проводить там время. Здесь стоял большой стол и несколько стульев с яркими подушечками на них. Отсюда сквозь деревья была видна Миссисипи, а за ней — зеленые лужайки с мшистыми дубами, магнолии, усыпанные большими белыми цветами.
Поздоровавшись, Доминик налил себе кофе из серебряного кофейника и взял еще теплую булочку.
— Относительно того жеребца, о котором ты вчера говорил. Что конкретно сказал о нем Джейсон?
— Что эта лошадь — самое красивое и сильное животное из всех, которых он когда-либо видел.
Доминик присвистнул:
— Да, нечто достойное, Джейсон редко хвалит.
— Пожалуй, — ответил Морган. — Жеребец без усилий прошел всю дистанцию и показался самым обещающим из молодых. — Морган улыбнулся. — Но Джейсон не обрадовался, он не любит проигрывать.
Оба хорошо знали того, о ком говорили. Родственник Джейсона, Адам Сент-Клер, был самым близким другом Доминика в Натчезе, а сам Джейсон — товарищем Моргана еще с мальчишеских лет, когда они учились в Хэрроу, в Англии. Доминик знал Джейсона и хорошо понимал, как тот раздосадован проигрышем, тем более что такое вообще случалось с ним крайне редко.
— А что ты еще знаешь об этой лошади? Чей это жеребец, где его найти? — спросил Доминик. Морган посмотрел на младшего брата:
— А ты что, намерен его купить? Тот пожал плечами:
— Вполне возможно. Если он действительно таков, как говорят.
— Да уж можешь мне поверить. Я был на скачках и видел его. Если ты серьезно собираешься заняться разведением лошадей, он создал бы тебе племенной табун.
— Для этого я сюда и приехал, а не только повидаться с тобой, с Леони и всей кучей родственников, — сказал Доминик, а потом поспешно добавил:
— А не продашь ли ты мне дом в Тысяче Дубов и землю вокруг него? Я бы хорошо тебе заплатил.
Морган напрягся, его лицо окаменело. Тысяча Дубов — плантация, подаренная отцом к его первому браку со Стефани, на полпути между Натчезом и Батон-Ружем, в девственно зеленых диких местах вдоль Миссисипи. В свое время Морган думал сделать имение изысканно красивым. Много месяцев провел он там, строя дом, следя за тем, как обрабатывают землю под хлопок, мечтал, что привезет туда жену и маленького сына… Но пока он занимался Тысячью Дубов, его жена нашла другого мужчину.
