– Шарлотта! – воскликнула Элизабет, целуя мачеху в щеку.
Шарлотта улыбнулась. Она была значительно старше падчерицы, но выглядела совсем молодо. Каждый, кто видел дам вместе, мог бы принять их за сестер. Впрочем, по сравнению с Элизабет красота Шарлотты не так впечатляла.
– Удивительно, Бет, еще совсем рано, а ты уже встала, – сказала Шарлотта дружелюбно, стаскивая перчатки. Мягкие манеры Шарлотты, впрочем, служили всего лишь прикрытием ее взрывному нраву. Временами казалось, что малейшее волнение способно заставить ее вспыхнуть миллионами искр.
Бет бросила на мачеху оценивающий взгляд, пытаясь понять, в каком она настроении. Затем успокоилась. Сегодня утром Шарлотта, по-видимому, пребывала в мирном расположении духа, что, несомненно, обрадует всех в доме.
Бет улыбнулась:
– Я бы спала и дальше, но меня позвал дедушка.
– Так рано? В самом деле, едва пробило семь! Чего же он хочет?
– Не знаю. Я еще не виделась с ним. Не успела сойти вниз, какой…
Еще одна чашка разлетелась на куски, ударившись о дверь. Затем последовала громогласная тирада, довольно бессвязная. Отчетливо слышалось только «дикари» да «проклятые радикалы».
Улыбка Шарлотты потускнела.
– Ах, эти газеты…
Лорд Беннингтон с отвращением бросил взгляд в сторону библиотеки.
– Мессингейл сам не знает, что говорит.
Бет взглянула на слуг. Они хранили на лицах невозмутимое выражение, хотя наверняка слышали, что сказал лорд Беннинг-тон. Бет не особенно жаловала Беннингтона, хотя тот был бли-жайшим компаньоном ее отца с детских лет. Чтобы вздорный лорд не сказал еще какой-нибудь гадости в присутствии слуг, Бет поспешила воскликнуть:
– Лорд Беннингтон, как приятно снова вас видеть! Он отвесил неуклюжий поклон:
– Леди Элизабет.
– Доброе утро. Вы позавтракаете с нами?
Он посмотрел на Шарлотту, а затем ответил в своей суровой манере:
– Боюсь, только не сегодня. У меня срочное дело. – Он поклонился Шарлотте, которая стояла рядом, пропуская меж пальцев плетеные ручки ридикюля. Эту нервозную привычку она усвоила совсем недавно.
Бет всегда думала, что чрезмерная чувствительность мачехи развилась в ней после смерти мужа. Действительно, многие слуги могли поклясться, что леди Шарлотта разительно переменилась, когда умер отец Бет. Как она оплакивала его смерть! Иногда Бет думала, что мачеха никогда не перестанет проливать слезы.
С тех пор прошло немало лет. Сейчас Шарлотта переживала счастливые дни. Иногда она могла и всплакнуть, правда, такое случалось все реже и реже. Было очень приятно видеть, как лорд Беннингтон старается развлечь Шарлотту, сопровождая ее повсюду. Сама Бет не питала симпатии к напыщенному лорду, но ей казалось, что властные манеры Беннингтона служат Шарлотте своего рода щитом, защищающим ее от жестокости внешнего, мира.
Беннингтон нахмурился:
– Уверен, нет необходимости напоминать вам, что спектакль начинается в семь. Так как до Лондона добираться не меньше часа, то…
– Я буду готова в пять. – Шарлотта взмахнула рукой, жест получился широким и преувеличенным. – Вам не придется ждать.
– Надеюсь. «Гамлет» – одна из моих любимых пьес. – Беннингтон приподнял шляпу. – Доброгодня, леди Элизабет. Леди Шарлотта!
С этими словами он повернулся и вышел. Щеки Шарлотты слегка порозовели. Она юркнула на лестницу.
– Бет, надеюсь, ты не станешь возражать, если я позавтракаю у себя в комнате?
– Разумеется, нет, – быстро ответила Бет. – Джеймсон, проследите, чтобы в комнату леди Шарлотты отправили поднос с завтраком.
– Да, миледи.
– И еще, Джеймсон. – Шарлотта задержалась на полпути наверх. – Сегодня утром должен приехать доктор Ньюстон. Он привезет новую бутылочку лекарства. Дайте мне знать, когда он прибудет, хорошо? Мне хотелось бы поговорить с ним. В последнее время я плохо сплю. Может быть, он пропишет мне средство посильнее.
– Да, миледи. Бет нахмурилась:
– Шарлотта! Я и не знала, чтоты плохо спишь. Может быть, я могу…
– Нет-нет! Доктор Ньюстон знает мое состояние. Он найдет средство, которое мне идеально подойдет. Вот о тебе я беспокоюсь! Помоги тебе Бог справиться с Мессингейлом. В последнее время он совершенно невозможен.
– Просто слишком жарко на улице. Он этого не выносит.
– С ним нелегко ладить, даже когда он в хорошем расположении духа. А уж если настроение у него портится… – Шарлотта поежилась. – Нуда ты знаешьего лучше всех. Я буду усебя, если тебе вдруг понадобится меня видеть. – Нервно взмахнув рукой, Шарлотта бросилась вверх по лестнице и скрылась из виду.
Опять раздался возмущенный рев Мессингейла, проклинающего газету на чем свет стоит. Бет вздохнула.
– Джеймсон, принесите в библиотеку еще один чайник. И чашки.
– Да, миледи. – Дворецкий кашлянул, прочищая горло. – Миледи простит мне мою дерзость, но я боюсь, что леди Шарлотта права. Я служу его светлости вот уже пятнадцать лет и должен сказать – в последнее время он сам на себя не похож.
Бет помолчала минуту с деланной улыбкой на лице.
– Вы в самом деле так думаете?
Джеймсон кивнул. Каждая складка его худого лица выражала тревогу.
Одно дело – Шарлотта, ей вечно чудилось, что ее знакомых то и дело поражают всевозможные болезни. Ничего удивительного, если она говорит, что дедушка не в порядке. Но услышать это от Джеймсона, который знает дедушку едва ли не лучше самой Бет…
Она продолжала старательно улыбаться, так что сводило скулы.
– Его светлость просто устал. Вот и все.
Голос, однако, выдал ее – прозвучало это слишком резко. С минуту оба помолчали. Потом Джеймсон поклонился и сказал нарочито невозмутимым тоном:
– Принесу еще чая, миледи.
Что с ней такое? Бет вошла в библиотеку, удивляясь самой себе. Никогда еще она не была столь резка со слугами. Наверное, она слишком рано поднялась с постели. Да, в этом все дело. Ей никогда не приходилось вставать так рано. Да еще разговор о болезни деда. Вот она и вышла из себя.
Она остановилась на краю толстого ковра, не сводя глаз с дедушки. Он сидел в кресле возле камина, опустив плечи, набросив на себя толстую шаль. Его профиль четко вырисовывался на фоне огня. Худой, морщинистый, с растрепанной белоснежной шевелюрой, которую, казалось, невозможно пригладить. Герцог, нахмурясь, смотрел в огонь.
Бет улыбнулась ему нежной, любящей улыбкой. Ее тревога улеглась. Лоренс Джереми Чарлз Уэстовер, ныне герцог Мес-сингейл, был крепким стариком. Еще в нежном двадцатилетнем возрасте он унаследовал титул и положение в обществе, а кроме того – многочисленные, но разоренные имения. У человека более слабого непременно возник бы соблазн спрятать голову в песок, делая вид, что все прекрасно, – покуда хватит средств. Но Уэстовер не был слабодушным. Напротив, он отличался неукротимостью и упрямством.
