— Я и не буду с ней…
— Я ее видела, Грейсон. Она писаная красавица. Она настоящая соблазнительница, она заставит тебя влюбиться.
Грейсон хмыкнул и протянул к Диане руку.
— Я не влюблюсь в купеческую шлюху, можешь мне поверить, — сказал он. — Я герцог Дарлингтон и никогда не паду столь низко. Успокойся, моя любовь, ты должна спуститься вниз и присоединиться к гостям.
Однако Диана посмотрела на него умоляющим взглядом.
— Я прошу тебя, Грейсон. Пожалуйста, не делай этого.
Разговор становился утомительным.
— Я уже сказал вам, мадам, что у меня нет иного выбора. Не стоит слишком волноваться. Через месяц все закончится. — Грейсон открыл дверь. Бросив быстрый взгляд в темный коридор, герцог выпустил Диану.
Он дал ей несколько минут для того, чтобы она присоединилась к празднику внизу. Когда прошло достаточно времени, он взял свечу и вышел другим путем, сосредоточив внимание на обязанностях хозяина и позабыв о купеческой шлюхе.
Снег в сочельник был похож скорее на мелкую снежную пыль, так что на следующее утро улицы Лондона были вполне проходимы. На Чарлз-стрит эта новость была встречена радостно, последние гости Дарлингтон-Хауса, спотыкаясь, выползали в серый день с помощью своих одетых в ливреи лакеев, после чего их загружали в кареты, увенчанные гербовыми щитами и потускневшими украшениями.
Реджинальд Дигби заехал на Кинг-стрит за Кейт точно в десять часов. Он приехал в простой карете, которой управлял нанятый возница, поскольку Дигби был слишком крупным, чтобы поместиться в сиденье кучера. Кейт Бержерон в сопровождении Олдоса Батлера вышла из небольшого городского домика в очень простом пальто и платье, голова ее была покрыта капюшоном.
Дигби был единственным другом, которому Кейт доверяла полностью и на которого могла положиться. Она знала его дольше, чем кого-либо из своих знакомых, и могла со всей определенностью сказать, что он был единственным мужчиной в ее жизни, который не ждал от нее ничего, кроме дружбы. Дигби познакомился с ней около восьми лет назад, когда она работала в суконной мастерской, наматывала сукно. Он был человеком Бенуа Кузино, и у Кейт сразу возникло ощущение, что Дигби обладает доброй душой. Она не ошиблась, и за эти годы их дружба только окрепла.
Дигби продолжал работать на Бенуа, но теперь в качестве лондонского агента, поскольку Кузино вернулся во Францию. Дигби постоянно искал новые торговые возможности. Он мечтал стать богатым торговцем, настоящим аристократом и медленно, но верно шел к осуществлению своей мечты.
Именно по этой причине он не одобрял цель сегодняшнего выезда. При каждой возможности он вслух выражал свою нелюбовь к Сент-Кэтринс, убогому и нищенскому, но слишком обожал Кейт, чтобы позволить ей ехать туда одной.
Дверь распахнулась, и Дигби высунулся наружу.
— Веселого Рождества всем!
— Веселого Рождества, Дигби! — ответила Кейт. Олдос нес корзину со сладостями, но пальто на нем не было. Он молча поставил корзину на сиденье рядом с Дигби.
— Ты не едешь, Олдос?
— Нет, — ответил Батлер и протянул руку, чтобы помочь Кейт сесть в карету.
— Он сегодня очень загадочный, — сказала Кейт, позволив Дигби чмокнуть ее в щеку. — Говорит, что у него свидание.
— С семьей, наверное? — спросил Дигби.
— Не знаю! Ему, должно быть, тридцать пять или около того, неужели же он до сих пор не обзавелся семьей? — Кейт улыбнулась. Олдос, не отличающийся особой склонностью к юмору, нахмурился и захлопнул дверцу. Кейт засмеялась. — Он ничего мне не скажет! — воскликнула она. — Но я думаю, что это какая-то миленькая пташка.
— Райская пташка, хотите сказать, — хмыкнул Дигби.
— Дигби! — одернула Кейт. — Бедняжка Олдос имеет право на кусочек счастья. У него была тяжелая жизнь.
— А разве у всех нас она была легкой? — задумчиво произнес Дигби и посмотрел на корзину. — Я страстно мечтаю, чтобы ваша тяжелая жизнь осталась далеко позади. Вам ни к чему ехать в Сент-Кэтринс и подвергать себя опасности.
— Опасности! — фыркнула Кейт.
— Кейт, — терпеливо проговорил Дигби, — ты необыкновенно красивая женщина. Тебя может обидеть любой недоумок.
— Никто меня не обидит, Дигби. Я не какая-нибудь леди из благотворного общества…
— Откуда?
— Из благотворительного общества. Я в том квартале родилась и воспитывалась. И даже названа в честь святой Катерины. — Это была часть семейного предания, о которой Кейт не говорила никому, кроме Дигби. Отец Кейт, никогда не испытывавший симпатии к каждодневной честной работе, был безработным, когда мать понесла Кейт. Однако как раз перед рождением Кейт ему повезло найти работу на Сент-Кэтринс-Док, и в благодарность за это мать назвала девочку Кэтрин.
Возможно, у мамы не хватало воображения, но она хотела добра. А брата Кейт она назвала в честь католического священника, который отдал ей подаяния молящихся, когда отец снова потерял работу.
— Это все хорошо, но ты не живешь среди них, Кэтрин. Больше не живешь, — твердо сказал Дигби. — Твоя доброта к тем, кто желал тебе зла, когда ты была девочкой, сродни безумию.
Кейт улыбнулась. Она верила всем и каждому, кто жил в районе Сент-Кэтринс-Док и кто пытался эксплуатировать ее, когда она пребывала в нежном четырнадцатилетнем возрасте. Или тринадцатилетнем? Кейт не могла припомнить в точности.
— Дигби, я и тебя встретила на пристани.
Дигби фыркнул и устремил взгляд в окно.
Район Сент-Кэтринс-Док казался малоприятным, но тем не менее для Кейт он был домом. В детстве она и Джуд жили среди людей, которые работали на набережной или в тесных складских помещениях. Им постоянно не хватало еды, но, насколько помнила Кейт, мать это не слишком огорчало. Она умудрялась накормить одной картофелиной четверых.
К сожалению, когда Кейт было лет десять, мать подхватила чахотку и года через два умерла. Кейт всегда вспоминала ее с любовью. У матери были такие же, как и у Кейт, белокурые волосы и выразительные зеленые глаза. Она иногда лежала перед очагом на тюфяке вместе с Кейт и Джудом и мечтала о лучшей жизни. «Мы не будем жить так, как сейчас, — обещала мать. — Придет волшебница-фея, и мы не будем так жить».
— Расскажи нам про фей, мама, — просила Кейт, которая никогда не уставала слушать о них.
— Однажды ночью они придут к нам, посадят на свои крылья и принесут во дворец, который находится в лесу.
— А в каком лесу?
— О, вы никогда не видели такого красивого леса, — говорила мать. — Там и деревья, и птицы совсем не такие, как на нашей набережной. Это очень красивые птицы — голубые, зеленые и красные. И еще там много цветов, крошечных речушек, и там всегда солнце, много солнца.
