Я торопилась к себе в комнату, но она меня остановила.
– Ах, это ты, Девина? Ты одета для улицы, собралась уходить?
– Да, мы с мисс Милн часто гуляем в это время дня.
Тетя собиралась что-то сказать, как вдруг замерла и прислушалась.
– Что-нибудь случилось? – спросила я.
В ответ она прижала руки ко рту, а я тихо подошла к ней поближе.
– Слушай, – шепнула она.
Я услышала сдавленный смех и странный шум. Звуки раздавались за одной из закрытых дверей.
Тетя Роберта подошла к этой двери и распахнула ее. Из-за спины тети я увидела картину, поразившую меня. На кровати, сплетясь в объятиях, лежали полуголые Китти и Хэмиш.
Оба разом повернулись в нашу сторону. Китти стала пунцовой, и даже Хэмиш выглядел слегка смущенным.
Тетя Роберта с шумом втянула воздух. Ее первая мысль относилась ко мне.
– Уйди отсюда, Девина, – выкрикнула она.
Но я не могла сделать шага. Не могла оторвать глаз от этих двоих на кровати.
Тетя Роберта шагнула в комнату.
– Позор… мне не приходилось видеть… разврат. – Она говорила бессвязно, не в силах сразу найти нужные ей слова.
Хэмиш поднялся, наконец, с кровати и принялся приводить в порядок свою одежду. Нагло ухмыльнулся и заявил тете Роберте:
– Что вы хотите – человек есть человек.
– Вы грязное создание, – ответила тетя. – Убирайтесь из этого дома. – А что касается тебя… – Она не могла заставить свой язык произнести имя Китти. – Ты… просто потаскушка. Собирай вещи и немедленно убирайся – оба убирайтесь прочь.
Хэмиш пожал плечами, однако Китти казалась ошеломленной. С красным в цвет ягод остролиста лицом поначалу, она теперь стала белой как полотно.
Тетя повернулась и едва не наткнулась на меня.
– Девина! Куда катится мир? Я же велела тебе уйти. Это совершенно… омерзительно. Я знала – в этом доме обязательно что-то произойдет. Как только придет твой отец…
Я убежала и заперлась в своей комнате. Меня тоже потрясло случившееся. К горлу подступала тошнота. «Человек есть человек», – так сказал Хэмиш. Никогда прежде я не видела таким человека.
Дом затаился и затих. Слуги собрались на кухне. Я представила, как они сидят вокруг стола и перешептываются. Ко мне зашла Лилиас.
– Будет скандал, – сказала она. – К тому же ты оказалась там.
Я кивнула.
– Что ты видела?
– Видела… двоих людей на кровати.
Лилиас содрогнулась.
– Это было отталкивающее зрелище, – сказала я. – У Хэмиша волосатые ноги… такие же, как руки.
– Я думаю, мужчины такого типа притягивают девушек, подобных Китти.
– Чем же?
– Не знаю точно, но, видимо… сильным мужским началом. Молоденькой девушке Хэмиш может казаться всемогущим. Китти, конечно, рассчитают. Рассчитают и Хэмиша. Представить не могу, куда теперь денется Китти. А как поступят с ним? Он ведь здесь живет… на конюшне. Будет большой переполох, когда вернется твой батюшка.
У меня перед глазами стояло лицо Китти. Я никогда не видела ее такой испуганной. Она прожила в нашем доме четыре года, а приехала в город откуда-то из провинции, когда ей было четырнадцать лет.
– Куда же она денется? – переспросила я. Лилиас в ответ пожала плечами.
Я знала, едва отец ступит на порог, тетя Роберта потребует от него выгнать Китти. Я мигом нарисовала себе картину – Китти стоит на тротуаре, а рядом с нею – ее жалкие пожитки.
Я поднялась наверх, в комнату, которую Китти делила с Бесс и служанкой Дженни. Китти была в комнате одна, тетя Роберта отослала ее с кухни. Она сидела на кровати в полном отчаянии.
Я вошла и села с нею рядом. В юбке и блузке Китти ничуть не походила на то полуобнаженное существо, которое я увидела в объятиях Хэмиша.
– О, мисс Девина, вам не следовало сюда приходить, – сказала она и тут же спросила: – Хозяин вернулся?
Я покачала головой.
– Нет еще.
– А что она? – спросила Китти.
– Ты спрашиваешь о моей тете? Папа ясно сказал, что она не имеет права распоряжаться в доме.
– Когда он вернется, меня рассчитают.
– Как ты могла… пойти на такое? – спросила я и добавила: – Да еще с ним?
Она посмотрела на меня и покачала головой.
– Вы не понимаете, мисс Девина. Это естественно, как… и даже с ним.
– Человек есть человек, – вспомнила я слова Хэмиша. – Но это кажется таким…
– В нем есть сила.
– А его волосы, – с дрожью в голосе проговорила я. – На ногах такие же, как на руках.
– Возможно…
– Что ты собираешься делать, Китти?
Она снова покачала головой и начала плакать.
– Если тебя выгонят… куда ты пойдешь?
– Даже не знаю, мисс.
– А ты не можешь вернуться домой?
– Дом очень далеко… там, где монастырь Джона О'Гроутса. Я ушла оттуда, потому что в горах мне нечем заняться. Там я жила со старым отцом. Ему не на что было меня кормить. Там нет ничего. Я не могу прийти к отцу и сказать, почему вернулась.
– Тогда куда же ты пойдешь, Китти?
– Может, хозяин даст мне возможность искупить вину, – сказала она с надеждой, но я видела, что она мало верит в подобный исход.
Я вспомнила, как отец читает Библию – всяческие подробности о мстительности Бога – мне пришло в голову, что он сочтет Китти слишком большой грешницей, чтобы простить ее. Китти мне нравилась. Веселая и пошутить любит. Я хотела помочь ей. У меня была копилка, в нее я опускала монетки, остававшиеся от карманных денег. Эти мои сбережения можно было бы отдать Китти. Не много, конечно, но главное в другом – куда она пойдет.
– Тебе нужно найти какое-нибудь место, – сказала я. Она с отчаянием покачала головой.
Что делают с девушками, которые согрешили, как Китти? Их выгоняют на улицу, где падает снег. Сейчас пора снега еще не настала, но от этого не легче.
Я слышала о служанке, которую за подобный проступок замуровали в стену. Грех прелюбодеяния, видимо, самый страшный. Ибо потом у девушек появляются дети, и вечный позор ожидает их.
Как могла, я постаралась утешить Китти. Я надеялась, что отец не придет в этот вечер, и вынесение приговора будет ненадолго отсрочено – у Китти появится время, чтобы обдумать свое положение.
Я пошла к Лилиас и рассказала, что была у Китти и что та в полном отчаянии.
– Она глупая, – сказала Лилиас. – Разве можно было так вести себя… тем более с таким человеком, как Хэмиш. У нее голова плохо работает.
– Но она в отчаянии, Лилиас. Ей некуда пойти.
– Согласна, ее очень жаль.
– Что же ей делать? Она может убить себя. А что, если она так и сделает, Лилиас? Я никогда не прощу себе, что не помогла ей.
– А что ты можешь?
– Могу отдать все свои деньги – у меня есть немного.
– Сомневаюсь, что она долго на них продержится.
– Я пошла к ней, чтобы узнать, куда она может уйти. Вот ты, например, можешь вернуться в дом викария, в свой дом. А у Китти дома нет. Ей некуда деться. Неужели взрослые будут такими жестокими и выгонят человека, которому негде жить?