Ухмыльнувшись, Джошуа подскочил к бабушке, схватил в объятия, покружил и, пылко поцеловав в щеку, поставил на ноги. Старушка укоризненно покачала головой, однако было видно, что именно этого она и ждала.
– Негодный мальчишка, – прошептала она.
– Как я рад вас видеть, бабушка, – проговорил Джошуа. – Давненько мы не встречались.
– И кто в этом виноват? – строго спросила она. – Вот уже в течение многих лет ты шатаешься по континенту, если, конечно, верить слухам и твоим редким письмам, но как тебе это удается, когда все еще идет война, представить себе не могу. Только смерть твоего дяди заставила тебя вернуться домой, в Англию.
Кончина дядюшки принесла Джошуа титул, состояние и богатство – и все тяготы, с ними, связанные.
– Это не совсем так, бабушка, – возразил он. – В Англию меня привело окончание войны. Теперь, когда Наполеон Бонапарт сидит на Эльбе, англичане снова могут путешествовать по Европе. Опасность никому там больше не грозит, и, откровенно говоря, стало неинтересно.
– Ну, как бы то ни было, – промолвила старушка, вновь покачав головой, – ты теперь наконец дома, или почти дома.
– Я не собираюсь ехать в Пенхоллоу, если вы это имеете в виду, – заявил Джошуа. – Есть много других мест, куда бы я с большим удовольствием отправился.
– Садись, Джошуа. Ты слишком высокий, и мне неудобно смотреть на тебя снизу вверх, – заявила леди Пот-форд, усаживаясь. – Ты теперь маркиз Холлмер. Пенхоллоу принадлежит тебе, и ты несешь за него ответственность, да и дел тебе предстоит там немало. Пора возвращаться туда.
– Бабушка, – ухмыльнувшись, Джошуа уселся на стул, на который она указала, и с отвращением провел рукой по небритой щеке, – если в течение последующей недели вы намереваетесь читать мне нотации относительно моих обязанностей, мне придется сесть на лошадь и ехать на поиски очередных приключений.
– Не сомневаюсь, что далеко ехать тебе не придется, – бросила леди Потфорд. – Приключения сами тебя отыщут. У тебя красные глаза, Джошуа. Наверняка всю ночь не спал. Но я не стану спрашивать тебя, чем еще ты занимался ночью, за исключением того, что ехал в Бат в таком растерзанном виде.
Джошуа зевнул во весь рот, ни мало не смущаясь тем, что в присутствии дамы делать это крайне неприлично, и в этот момент в животе у него громко заурчало.
– Ты выглядишь просто отвратительно, Джошуа, – констатировала бабушка. – Когда ты в последний раз ел?
– Вчера вечером, а в какое время, точно не помню, – смутившись, признался он. – Видите ли, кошелек мне тоже пришлось оставить. – Он не стал упоминать, что ехал в объезд застав, а это долго и утомительно.
– Должно быть, у тебя и в самом деле были крупные неприятности, – заметила старушка и, поднявшись, дернула за шнурок висевшего над камином звонка. – Меня так и подмывает спросить, хорошенькая ли она по крайней мере, однако задавать этот вопрос не позволяет чувство собственного достоинства. Оставляю тебя на попечение Гиббса. Он тебя накормит, побреет, после чего ты отправишься спать. Больше тебе все равно делать нечего до приезда твоего камердинера с багажом. А мне предстоит сделать несколько визитов.
– Поесть, побриться и поспать, именно в таком порядке. Лучше не придумаешь, – согласился Джошуа.
* * *
Леди Холт-Бэррон была просто счастлива оттого, что ей удалось заполучить к себе в гости в Бат леди Фрею Бедвин, сестру герцога Бьюкасла. Шарлотта же была рада просто приезду своей сверстницы, с которой можно пообщаться.
– Мама непременно станет настаивать на том, чтобы снова приехать в Бат, – сообщила она Фрее, когда ранним утром на следующий день после приезда Фреи девушки прогуливались по бювету [1], в то время как леди Холт-Бэррон, усевшись за стол со стаканом знаменитой минеральной воды в руке, сияя от гордости, болтала со своими знакомыми, занятыми тем же. – Она искренне верит, что месяц, проведенный на водах, дает ей заряд бодрости и хорошего здоровья на весь год. Может, так оно и есть, но я бы предпочла сейчас находиться с отцом, Фредериком и мальчиками, которые, как обычно в это время года, отправились поохотиться. Если бы не твой приезд. Я так тебе благодарна, что ты приехала.
Откровенно говоря, поболтать вволю, так, чтобы никто не мешал, у подруг не было возможности. Бювет облюбовали для себя любительницы посплетничать и совершить утреннюю прогулку – и разумеется, при желании выпить стаканчик минеральной воды, – впрочем, Фрея уже успела заметить, что совершить полноценную прогулку в этом зале с высокими потолками, выполненном в георгианском стиле, было не так-то просто. Не успеешь пройти и нескольких шагов, как приходится останавливаться, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых, поболтать несколько минут, после чего процедура повторяется, и так до бесконечности. А поскольку Фрея только что приехала, всем не терпелось с ней поговорить, расспросить о том, что происходит в мире, за пределами Бата.
Неторопливое утро сменилось столь же неторопливым днем. После завтрака отправились на Милсом-стрит по магазинам. В отличие от большинства женщин Фрее никогда не нравилось подобное времяпрепровождение. Она тащилась следом за леди Холт-Бэррон, переходя из магазина в магазин – женской одежды, галантерейных товаров, ювелирный… похоже, дама задалась целью обойти сегодня буквально все до единого, рядом с преисполненной искреннего восторга Шарлоттой, и размышляла о том, что сделали бы окружающие, если бы она вдруг остановилась посреди тротуара, открыла рот и завизжала во весь голос, как сделала это две ночи назад. Вообще-то она не была любительницей истерично визжать, однако в ту ночь проделала это с большим наслаждением: интересно было наблюдать за тем, как ухмыляющийся, преисполненный самодовольства незнакомец выскочил из окна.
Способность, которой Господь одарил прекрасную половину человечества, оказалась как нельзя кстати.
– Ой, тебе, похоже, она и в самом деле нравится, Фрея, – проговорила Шарлотта, заметив ее улыбку. Фрея как раз в этот момент примеряла сногсшибательную шляпку с огненно-красным плюмажем, сняв свою, довольно скромную. – Мне тоже. Я бы от такой не отказалась, хотя у меня шляпок полно. Правда, мама?
– Леди Фрее нравятся только первоклассные вещи, – заметила леди Холт-Бэррон. – Шляпка и в самом деле выглядит чудесно.
В течение дня они нанесли несколько визитов, после чего попили чай в верхних комнатах для приемов, где пришлось вести светскую беседу с очередной группой отдыхающих. Был среди них и граф Уиллетт – он остановился в Бате со своим дядей, от которого, по слухам, должен был унаследовать приличное состояние. Фрее он начал оказывать знаки внимания уже после смерти Джерома, однако она не поощряла его ухаживания. Это был молодой человек невысокого роста и довольно невзрачной наружности, с рыжими волосами и такими же рыжими бровями и ресницами. Однако не наружность оставляла Фрею абсолютно равнодушной к нему, а полное отсутствие чувства юмора и стремление всегда поступать так, как положено. В конце концов, Фрея и сама не была красавицей – во всяком случае, не считала себя таковой, – но никто не назвал бы ее занудливо правильной.
