Старшая сестра застыла, не решаясь взглянуть на Бетси. Девочка в свои десять лет была ростом с шестилетнего ребенка Кармен. Безупречно белая кожа, за которую Дженис получала столько комплиментов, у Бетси была бледной, почти прозрачной. Ее волосы имели более золотистый оттенок, чем у Дженис, но прошлой зимой во время лихорадки их пришлось остричь. Короткие кудряшки, обрамлявшие теперь ее худенькое личико, делали Бетси похожей на бесплотную фею из сказки. Как можно было отпустить такого ребенка из-под своего крылышка больше чем на несколько часов?
— Если хочешь, поедем с нами, Дженис, — предложила Кармен. — Джэсон обойдется без тебя несколько месяцев. Но если надо — оставайся и не волнуйся, с ней все будет в порядке.
Дженис не знала, как расценить эти слова. То ли Кармен намекала на то, чтобы она держалась подальше от Джэсона, то ли на самом деле была такой честной и прямодушной, какой казалась. Последнее больше походило на правду. Кармен, конечно же, считала Дженис слишком старой для романа, а может быть, слишком замшелой девственницей, чтобы заинтересовать деверя. То, что Джэсон может ухаживать за Дженис, ей просто не приходило в голову.
И все же Дженис не представляла, как вынесет такую долгую разлуку с Бетси. Несколько месяцев! Тайлер и Эви живут в Натчезе, это сотни миль отсюда. Сердце Дженис тревожно екнуло. А что, если Бетси заболеет? И кто будет там следить, чтобы она не переутомлялась? Кто станет ее причесывать по утрам? И с кем будет Дженис разговаривать по вечерам, если маленькая кроватка в углу опустеет?
Усовестившись последней мысли, Дженис взглянула на хрупкую девочку, которую все считали ее сестрой, и судорожно сглотнула.
В нежном пятнадцатилетнем возрасте она совершила непростительную ошибку, получив в результате дар и бремя, без которого уже не мыслила свою жизнь. Но Дженис была не глупа, чтобы не понять: такая поездка пойдет на пользу им обеим. Улыбнувшись девочке, она взглянула на Кармен и с трудом выдавила из себя:
— Мы позже поговорим об этом.
Маллони скакал к городку берегом реки, держась в тени тополей. Была глубокая ночь. Луна уже медленно спускалась по небосклону. Уставший после долгого пути, продрогший и грязный, он сделал привал только ради коня, и измученное животное буквально рухнуло на землю. Как ни хотелось Питеру побыстрее найти ранчо «Два X», пришлось с этим потерпеть до утра.
Городок, раскинувшийся на перекрестке двух дорог, спал, светилось лишь несколько окон. Где-то на главной улице, разумеется, есть гостиница, но у Питера ни гроша. Ладно, ему не привыкать спать под открытым небом.
Он подвел жеребца к ручью, почистил его и распаковал седельные сумки. Потом развел небольшой костерок, на котором сварил кофе, и погрыз вяленой говядины. Ночь была очень жаркой, и он тщательно затушил костер, закидав огонь землей и разбросав камни, чтобы они остыли.
А утром он как-нибудь приведет себя в порядок и отправится на ранчо «Два X». Хардингов Питер не знал, но его брат Дэниел говорил, что на них можно положиться. Подобные люди встречаются редко, поэтому Питер и проделал неблизкий путь. Оставалось надеяться, что братья Хардинги любят риск и согласятся вложить деньги в золотой рудник.
Маллони бросил взгляд на окно, светившееся в ближайшем домике. Интересно, кто это не спит в такой поздний час? Он провел пальцами по двухнедельной бородке и хотел уже лечь рядом с конем, как вдруг за занавесками мелькнул силуэт женщины.
Он чуть не проглотил язык, увидев, как тень скинула лиф платья и наклонилась — должно быть, над тазиком с водой. С грацией сильфиды и гибкостью лозы она перекинула через голову каскад пышных длинных волос и погрузила их в воду. Маллони пришлось ухватиться за ветку над головой, чтобы не упасть. Конечно, он давно не был с женщиной, но чтобы брюки вдруг стали ему тесны при виде какой-то далекой тени?! Такого еще не бывало. Да, он явно не в форме.
Черт возьми, она что, ненормальная — мыть голову в такой час? Маллони внезапно охватила злость, ему хотелось крикнуть этой женщине, что она занимается идиотизмом, но он взял себя в руки, хотя двинуться с места не мог.
В восхищении он смотрел на длинные тонкие руки, которые поднимали и терли копну, видимо, очень густых волос. Интересно, какого они цвета? Никогда Маллони не видел, как женщина моет голову, и не представлял, насколько эротичным может быть это зрелище. Вот отжала длинные пряди, выпрямилась и покачала головой, рассыпав волосы по плечам. Она стояла спиной к окну, и был виден лишь гитарный силуэт округлых бедер, тонкой талии и гибкой спины. У Маллони перехватило дыхание: так жутко хотелось, чтобы она повернулась.
Женщина подняла волосы гребнем и слегка повернулась. Маллони увидел очертание ее груди. Она была само совершенство!
Питер почти ощущал под своими ладонями ее пленительно-мягкую высокую грудь. Густые длинные волосы ниспадали свободными локонами по тонкой изящной талии до нежных округлостей, которые так и манили его к себе… Черт возьми, он готов обнять ее, даже если она и немолода. Он погрузился бы в нее, даже если она вся красная от прыщей. Плевать на все, если у нее такое роскошное тело!
Лампа погасла, и Питер выругался. Она, наверное, сидит сейчас там в темноте и расчесывает волосы. Может, предложить ей помощь? Он, конечно, безумно устал в дороге, но после этого маленького представления вряд ли заснет.
«Пора бы уже стать умней», — подумал Маллони. Эта женщина, если она не шлюха, недоступна ему. А шлюх с него хватит! Каталина поставила точку в их длинном ряду. С ними одна беда. Может быть, разбогатев, он вернется на Восток, найдет там себе молодую леди из высшего света и покорит ее. А до тех пор лучше держаться подальше от женщин.
Маллони свернулся в своей походной постели, чувствуя болезненный зуд внизу живота. Сон не шел. Питер пожалел, что в ручье нельзя окунуться, хотя и подозревал, что ему не хватит никакой воды, чтобы остудить себя. Доживет ли он до того дня, когда у него будет много денег и он отправится на Восток? Нет, он хотел женщину прямо сейчас. В последние годы ему приходилось во многом себе отказывать. Где-то ведь должна быть женщина, которая так же сильно хочет мужчину! Всего-то и надо только, чтобы она оказалась не шлюхой.
Питер задремал, но вскоре вскочил, разбуженный ржанием своего коня, и почувствовал запах дыма.
Дженис слегка поморщилась, прочесывая гребнем спутавшиеся волосы. Заняв себя мытьем головы, она немного успокоилась, но не настолько, чтобы заставить себя войти в пустую спальню. Даже сейчас, в темноте ночи, когда все вокруг спали, в маленьком домике висело пугающее эхо тишины.
