— Спасибо, что вы мне сказали, — поблагодарила Бертилла. — Только это я и хотела знать. Но мама может и не позволить мне ездить верхом.
Лорд Сэйр понял, насколько тягостным будет это запрещение для девушки, и попытался ее успокоить:
— Уверен, что она разрешит; если память мне не изменяет, леди Элвинстон сама великолепно выглядит на лошади.
— Мама выглядит великолепно, чем бы она ни занималась, — сказала Бертилла с явным восхищением, — но иногда ей бывало скучно ездить верхом, и тогда мы с папой отправлялись вдвоем.
Лорд Сэйр безошибочно почувствовал, насколько это было ей приятнее, и спросил:
— Вам очень не хватает отца?
— Он всегда радовался мне, — ответила Бертилла. — Ему нравилось бывать со мной.
Вывод напрашивался сам собой, и лорд Сэйр обдумывал, что ответить на это, когда увидел, что они подъехали к дому номер девяносто два на Парк-лейн.
— Вот я и доставил вас домой, — с улыбкой проговорил он, — и надеюсь, что ваша матушка рада будет видеть вас.
— Я тоже надеюсь, — сказала Бертилла. — Огромное спасибо вам за вашу доброту.
Когда лакей отворил дверь кареты, она добавила:
— Я назвала вам свое имя, но не знаю вашего. Я хотела бы написать вам и поблагодарить.
— Нет необходимости делать это, — ответил лорд Сэйр, — но меня зовут Сэйр, Тейдон Сэйр.
С этими словами он вышел из кареты и помог Бертилле спуститься. Это оказалось нелегко, девушке трудно было наступать на больную ногу. Когда дверь дома отворилась, Бертилла протянула руку.
— Спасибо еще раз, — сказала она. — Я вам очень, очень признательна.
— Мне это доставило удовольствие, — сказал лорд Сэйр, приподнимая цилиндр.
Он посмотрел, как Бертилла вошла в парадную дверь, потом вернулся к своему экипажу.
Он ехал и гадал, какая встреча ожидает девушку. И чувствовал, что, поскольку Бертиллу не встретили на вокзале, ее вряд ли ждет теплый прием в этом доме.
В холле Бертилла улыбнулась старому дворецкому, которого знала еще с детских лет.
— Как поживаете, Мэйдстон? — спросила она.
— Рад вас видеть, мисс Бертилла, но вас не ожидали.
— Не ожидали? — удивилась девушка. — Значит, мама не получила мое письмо. Она должна знать, что школы закрываются на рождественские каникулы, а я теперь уже не могу поехать к тете Маргарет.
— Нет, конечно же, нет, мисс, но мне кажется, что ее милость не получила ваше письмо. Она ничего нам не сказала.
— О Боже! — воскликнула Бертилла. — В таком случае мне надо немедленно подняться к ней. Она уже встала?
Бертилле было известно, что ее мать редко встает с постели раньше полудня.
— Ее милость позвонила час назад, мисс Бертилла, но ваше появление ее удивит.
В голосе Мэйдстона прозвучало предостережение — Бертилла распознала его, и когда пошла вверх по лестнице, глаза у девушки были испуганные.
Она видела: в доме многое изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз еще при жизни отца.
Ковер был новый, стены тоже отделаны заново; в холле и на лестничной площадке стояли в вазах оранжерейные цветы — к подобной экстравагантности отец относился отрицательно.
Бертилла миновала двери в гостиную и стала подниматься выше, на второй этаж. Шаги ее все больше замедлялись, а поврежденная нога болела все сильнее.
Она ощутила сильное сердцебиение и упрекнула себя: глупо в самом деле так бояться родной матери… Но она всегда боялась ее.
Когда Бертилла взялась за ручку двери в спальню матери, пальцы у нее задрожали, и ей вдруг захотелось прямо завтра вернуться в школу.
— Войдите! — прозвучал резкий голос леди Элвинстон.
Бертилла медленно отворила дверь.
Как она и ожидала, мать сидела в постели, опираясь на обшитые кружевами подушки, укрытая до пояса горностаевым покрывалом; на ней было отделанное кружевами неглиже из розового шифона, которое чрезвычайно шло к ее темным волосам и белой коже.
Она читала какое-то письмо, и целая груда еще не распечатанных писем лежала рядом с ней на постели. Когда Бертилла вошла в комнату, мать вначале дочитала страницу, а потом уже взглянула на дочь.
Увидев, кто стоит перед ней, леди Элвинстон выдержала небольшую паузу.
— А, это ты! — заговорила она с нескрываемым раздражением. — Я думала, ты приезжаешь завтра.
— Нет, сегодня, мама. Я писала вам.
— Я куда-то засунула письмо, и вообще у меня столько дел!
— Разумеется, мама.
Бертилла подошла к кровати, и леди Элвинстон спросила:
— Почему ты хромаешь?
— Меня сбили с ног на платформе, — ответила Бертилла. — Вышло так глупо с моей стороны. Я не заметила позади себя тележку с огромным количеством багажа.
— Неосторожность как раз в твоем духе! — отрезала леди Элвинстон. — Надеюсь, ты там не устроила сцену?
— Разумеется, нет, мама. Очень любезный джентльмен помог мне встать и отвез меня домой в своем бруме.
— Джентльмен? — Голос у леди Элвинстон сделался еще более резким.
— Да, мама.
— Кто это был?
— Он сказал, что его зовут Сэйр… Тейдон Сэйр.
— Лорд Сэйр! Господи помилуй! Я бы и вообразить себе не могла, что ты наткнешься именно на него!
Глаза у леди Элвинстон вспыхнули от гнева.
— Мне очень жаль, мама, — поспешила с ответом Бертилла, — но тут уж ничего не поделаешь, ведь вы не прислали за мной экипаж.
— Я же тебе сказала, что ждала твоего приезда только завтра. Исключительно неудачно, что тебе встретился именно лорд Сэйр.
— Почему?
Леди Элвинстон повернула голову и посмотрела на дочь: ее взгляд задержался на полудетском личике и светлых волосах, выбивающихся из-под нелепой и старомодной шляпки.
— Ты ему сказала, кто ты такая?
— Он спросил меня об этом. Он знает вас.
— Черт побери! — выругалась леди Элвинстон, и у Бертиллы от изумления широко раскрылись глаза.
— Мама! — невольно вскликнула она.
— Только и остается, что выругаться, — заявила леди Элвинстон. — Неужели трудно было сообразить, глупая ты девочка, что я не хочу, чтобы кто-либо и менее всего лорд Сэйр знал о существовании моей дочери?
Бертилла промолчала, и леди Элвинстон продолжила:
— Он расскажет о тебе Гертруде Линдли, а та разнесет по всему свету! Она всегда ревновала ко мне.
— Простите, мама. Я не знала, что я вам нежеланна.
— Поразительно! — воскликнула леди Элвинстон. — У тебя не хватило ума понять, что мне вовсе не льстит быть матерью восемнадцатилетней дочери. Я говорю, что мне тридцать, если кто-то настолько невоспитан, чтобы задавать мне вопрос о возрасте, но делаться старше я вовсе не желаю.
— Простите, мама, — повторила Бертилла.
— Я сама должна была понять, что с тобой хлопот не оберешься, — сказала леди Элвинстон. — Ты всегда была глупа. Будь у тебя в голове хоть капелька мозгов, ты не сообщила бы ему свое имя или назвала бы придуманное.
