В другой ситуации Сара наверняка восхитилась бы этими настоящими произведениями искусства, но сейчас ей было слишком грустно и одиноко. Сегодня впервые ей пришлось пожалеть о том, что она вышла замуж за Энтони.
Она не представляла себе, как сможет жить под одной крышей с этой жуткой женщиной. Неужели Энтони полагал, что у нее достанет духу поставить на место прежнюю хозяйку замка и взять все в свои руки?
При одной мысли о том, что ей придется командовать всей этой толпой лакеев и слуг, Саре делалось дурно. Она-то стремилась к одному — к душевному покою и возможности заниматься живописью. И ей вовсе не улыбалась перспектива быть втянутой в домашнюю войну, тем более что остальные члены семейства внушали ей почти такую же неприязнь, как и сама вдова. С самой первой минуты сводные братья герцога вели себя попросту неучтиво.
Этого нельзя было сказать о секретаре ее мужа, однако у Сары оставалось смутное чувство, что Макс отнюдь не собирается с ней дружить.
Единственным близким человеком в этом жутком месте оставался Энтони, но и он, похоже, намеревался спать в отдельной комнате. Если так пойдет и дальше, Сара сможет встречаться с ним исключительно во время общих трапез или в те редкие минуты, когда он заглянет к ней, вспомнив о своем супружеском долге.
От всех этих мыслей в глазах у нее застыли слезы. Сара чувствовала, что плачет, рыдает как ребенок, и не имела сил остановиться. Она всегда была такой тихоней! И сейчас была бы рада даже вернуться к деду! Уж его-то она по крайней мере понимала! И с чего она взяла, будто сумеет понять всех этих чванливых аристократов, среди которых ей придется теперь жить?
В конце концов слезы полились в три ручья, так что Сара насквозь промочила подушку. Когда рыдания утихли, она встала, высморкалась, умылась и погасила свет. Уже в полусне она заметила, как дверь в спальню Энтони отворилась и блеснул свет канделябра.
Широко раскрыв глаза, Сара следила, как герцог бесшумно вошел в комнату, раздвинул шторы, старательно задернутые трудолюбивой горничной, и поставил канделябр на туалетный столик. Скинул на пол свой халат и улегся рядом с ней.
— Уже поздно? — шепотом спросила Сара.
— Во всяком случае, тебе давно полагалось спать, — заметил он. — Недавно пробило полночь. — Он зевнул и добавил:
— Спи! Утро вечера мудренее!
С этими словами Энтони умял подушку так, как ему нравилось, поправил одеяло и уютно устроился у нее под боком.
Все ее горе и одиночество чудесным образом исчезли без следа. Она и сама не заметила, как заснула.
***
Когда Сара проснулась на следующее утро, Энтони все еще спал. Она с радостью подумала, что уже пять ночей у него не было кошмаров.
Во сне Энтони перевернулся на живот. Его короткие темные волосы в беспорядке разметались по подушке, и от одного взгляда на него по ее телу прошла знакомая жаркая дрожь.
«Я люблю его!» — вдруг подумала она.
От этой мысли ей стало страшно. Ведь любовь никогда не являлась частью заключенной ими сделки. Они оба были предельно откровенны: герцог нуждался в деньгах ее деда, а она хотела стать художницей. Им следовало пожениться, чтобы каждый достиг своей цели.
Но она в него влюбилась.
А разве могло быть иначе? После ее преподавателей это был первый встреченный Сарой человек, способный оценить ее талант к живописи.
И вдобавок ему удалось разбудить ее чувственность.
Она снова посмотрела на Энтони, ощущая, как просыпается в ней желание.
Тяжело, прерывисто вздохнув, Сара уселась на постели, опустив подбородок на колени.
«Как тебе не стыдно, Сара?» — укоряла она себя.
Но даже это не помогло забыть о том жарком комке, что ожил где-то внизу живота и между ног.
— Доброе утро! — раздался бархатный голос.
— Доброе утро! — как можно приветливее отвечала она, обернувшись к мужу.
— Ты хорошо спала?
— Спасибо, неплохо!
Ее взгляд приковала легкая тень щетины, появившейся за эти часы у него на щеках. Почему-то даже эта деталь делала Энтони в ее глазах еще более неотразимым.
— Приляг со мной! — попросил он.
Сара испытала столь острую вспышку страсти, что не на шутку испугалась. Она легла в постель, нарочно замедляя каждое движение.
Он закинул поверх нее ногу и поцеловал в губы, осторожно теребя сосок. Вздрогнув всем телом, Сара подалась ему навстречу.
Позднее, когда герцог уже накинул халат и собирался вернуться к себе в гардеробную, она призналась:
— Энтони, ты сделал меня развратной женщиной!
— Развратной? — Он замер, не успев завязать пояс на халате. — Ты считаешь себя развратной?
— А разве это не так?
В ответ он расхохотался.
Сара смотрела на него в недоумении. Она почувствовала слабый укол обиды.
А герцог вернулся к кровати, ласково поцеловал ее в лоб и сказал:
— Дорогая, только, пожалуйста, не вздумай ничего в себе менять!
Он все еще смеялся, когда вышел из спальни.
Макс в нетерпении мерил шагами библиотеку. Он ждал герцога, который опаздывал самым непонятным образом. Было условленно, что в девять часов они отправятся осматривать поместье и фермы, но пробило уже половину десятого, а Энтони так и не появился.
Без десяти десять Макс раздраженно осведомился у слуг, спускался ли герцог к завтраку.
Ему ответили, что его светлость только что вошел в малую столовую.
Макс выскочил из библиотеки и поспешил туда, где сам успел позавтракать еще полтора часа назад.
Он обнаружил за столом обоих супругов. Герцогиня кушала горячие булочки, а герцог с аппетитом опустошал блюдо с яичницей.
Оба как ни в чем не бывало посмотрели на секретаря.
— А, Макс! — приветствовал его Энтони. — Позавтракай с нами!
— Спасибо, Энтони, — сердито буркнул он, — но я уже давно позавтракал. Или ты забыл, что мы еще вчера сговорились с утра объехать поместье?
— Господи я и правда забыл! — Герцог наградил друга своей особенной улыбкой, от которой у Макса все сладко замерло в груди. — Прости меня, дружище! Я и сам не думая, что так устану после вчерашней поездки.
Однако наметанный взгляд Макса сразу определил истинную причину опоздания. Секретарь отлично знал, отчего у герцога так предательски припухают веки, и с горечью подумал, что удостоился его внимания лишь после того, как герцог вволю натешился с этой серой мышью.
— Приказать подать лошадей через полчаса? — раздраженно спросил он.
— Нет, — заявил Энтони. — Я передумал! Сейчас мы с женой отправимся на прогулку по крепостным стенам. А объехать поместье успеем и днем!
— Отлично, — процедил Макс с напускным спокойствием, стараясь не подать виду, что его руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — Тогда я буду в библиотеке. Пошлешь за мной, если пожелаешь.
