— Простите, что мешаю.
Гриф сел и быстро схватил бриджи.
— Черт побери, Кэм, следовало бы постучаться, прежде чем врываться в частное владение.
— Да я стучался. Несколько раз. — Он кивнул в сторону Элизы: — Миледи.
Она прижимала к груди сорочку.
— Можно тебя на два слова, Гриф? — как ни в чем не бывало продолжал Кэмерон. — Наедине, если можно.
— Как ты посмел вторгнуться сюда, — с возмущением произнес Гриф. Неожиданный шок сменился гневом. И замешательством. — На сей раз твое чертово чувство юмора превзошло все мыслимые границы.
Лицо Кэмерона оставалось бесстрастным.
— Я понимаю, что ты считаешь, что все это не повод для смеха. — Он взял Грифа за локоть и отвел его в сторону. — Дело в том, что ты настаивал, чтобы я как можно скорее добыл кое-какую важную информацию, поэтому я подумал, что ты хочешь услышать ее без промедления.
— Учитывая обстоятельства, отсрочка на час или два не имела бы решающего значения, — проворчал Гриф.
— Извини, но я другого мнения. — Взгляд Кэма стал еще более непроницаемым.
Гриф насторожился:
— Почему?
Кэмерон ответил вопросом на вопрос:
— Насколько далеко зашли твои отношения с сестрой Лита?
— Что ты имеешь в виду?
— Мне сказать по буквам? — Мученический вздох. — Похоже, что ты увяз гораздо глубже, чем говорил мне. А это, боюсь, представляет собой проблему.
Гриф сжал челюсти.
— Моя личная жизнь тебя не касается, Кэм.
Наступила напряженная тишина. Потом Кэмерон шумно выдохнул и брякнул без всякого предисловия:
— Леди Брентфорд — это твой неуловимый Линден.
— Это невозможно, — прошептал Гриф. — Ты наверняка ошибаешься.
— Уверяю тебя, что это не так. Я имел возможность ознакомиться с корреспонденцией Уоткинса, и там все написано своими словами — все до мельчайших деталей, связанных с твоим новым заказом.
— Но она уверяет, что у нее нет художественного таланта.
— В таком случае она искажает истину. Из писем Уоткинса следует, что она одна из самых лучших в Англии художников, рисующих натюрморты.
— О Боже, — прошептал Гриф.
— Извини, — тихо сказал Кэмерон. — Но ты меня попросил, и я чувствую себя обязанным сообщить все факты, какими бы неожиданными и нежелательными они ни были. — Он помолчал. — Ты, конечно, понимаешь, что твое желание узнать побольше о Брайтоне приобретает в данном случае особый смысл. Если леди Брентфорд — Линден, это означает, что…
— Это означает, что она работает на пару с Брайтоном, продавая подделки.
— Похоже на то.
Гриф вдруг почувствовал, что холод пробрал его до самых костей. Обняв свой могучий торс руками, он отвернулся к стене сада. Покрытые плющом стены уже не казались ему такими живописными и привлекательными. Они стали зловещим барьером, фальшивой декорацией.
— Проклятие. Зачем… зачем она это делает? Ее талант позволяет ей зарабатывать честно. Я плачу хорошие деньги за ее картины.
— Деньги обладают притягательной силой, — пожал плечами Кэмерон. — Некоторым нужно все больше и больше, и они уже не могут остановиться.
— Но мне казалось, что леди Брентфорд совсем не похожа на алчного преступника.
Кэмерон молчал, ожидая, пока его друг немного успокоится.
— Насколько хорошо ты ее знаешь?
— Очевидно, совсем не знаю. — У него было ощущение, что его грудь сдавил железный обруч и выдавливает воздух из легких.
Кэмерон похлопал его по спине:
— Мне очень жаль.
Гриф заставил себя вдохнуть. Потом еще раз.
— Мне тоже.
Он был светским бонвиваном, повесой, знакомым со всеми сторонами жизни — хорошими и плохими. После всего этого смешно чувствовать себя разочарованным.
— Сомневаюсь, что ты хочешь вернуться в Лондон босиком, — услышал он сквозь шум в ушах реплику своего друга. — Принести твою одежду?
Его сапоги, куртка и другие свидетельства его глупости все еще валялись на траве в ожидании незадачливого хозяина.
— Нет. Спасибо, но я не совсем такой уж трус.
— Я подожду тебя здесь.
Гриф пошел по дорожке, не обращая внимания на боль в ступнях от посыпанного на дорожке гравия. «Боль — это хорошо», — сказал он себе. Она отвлекает от сумятицы в его душе. Он толкнул ворота, а потом закрыл их за собой.
— Плохие новости? — Элиза стояла, словно статуя. Она была полностью одета, волосы собраны в не очень опрятный пучок на шее. И выглядела очень бледной.
«Законченная актриса. Такая же, как художница», — подумал он с горечью. Его обуревали противоречивые чувства. Он чувствовал, что его предали. Хотя это было немного нечестно. Ведь она понятия не имела, что он автор эссе, так что намеренный обман не был тем грехом, который он мог ей предъявить.
— Да, — коротко бросил он.
— Мне жаль, — прошептала она. — Я могу чем-либо помочь?
Он удержался от желания рассмеяться.
— Нет. — Он быстро надел рубашку и заправил ее в бриджи. — Обстоятельства требуют моего немедленного возвращения в Лондон. — Небольшое пятно краски на тыльной стороне ладони подсказало ему продолжение фразы. — Наслаждайтесь своим искусством. Судя по тому, что вы изобразили на моей персоне, вы были более чем скромны, говоря о своих талантах.
Ему показалось, что тень испуга мелькнула в ее глазах.
Избегая смотреть на нее, он сунул в карман галстук и натянул сапоги. Гриф колебался — потребовать ли у нее объяснения. Он никогда не принадлежал к тем, кто бросается наутек, столкнувшись лицом к лицу с вызовом, но что он мог сказать?
«Неужели к тому, что вы отпетая преступница, вы еще и лгунья, леди Брентфорд?» По правде говоря, он не хотел бы услышать ответ из ее уст.
— Счастливого пути, лорд Хадден. — сказала она тихо. — Я надеюсь, что какими бы ни были неприятности, все решится быстро.
Он лишь молча кивнул и отвернулся.
Звук закрываемых ворот хотя и был тихим, но он как бы поставил зловещую точку, и ее невольно передернуло. Возможно, ей просто показалось, но после встречи с другом взгляд Грифа стал холодным и отстраненным.
— Но почему? — прошептала она. — Почему он так внезапно переменился?
Она стала собирать краски и кисти, стараясь заглушить дурное предчувствие. Все выглядело очень странно. Они перед этим так веселились, и вдруг его лицо окаменело.
«Будто я преступница».
Она опустилась на траву и обхватила руками колени. «Наслаждайтесь своим искусством, — сказал он. — Вы слишком скромно оцениваете свой талант».
Не мог же он что-то узнать…
Какой-то шорох в траве отвлек ее от нежеланных мыслей. Она оглянулась и увидела полосатый хвост в клумбе с красными герберами. Потом мелькнула лапа и раздалось шипение.
