Лотариан оказался прав. Повеса и ловелас, он все рассчитал правильно.
– Но зачем он устроил эту свадьбу? Ведь если он распознал наши характеры, то должен был знать, что рано или поздно мы бы осознали, что между нами вспыхнула эта так называемая страсть.
– Не знаю. Вы должны спросить его об этом. Я лишь понял, что не столько важна ваша свадьба, сколько это преследование, когда вы гнались за мной по Большой Северной дороге.
– Не понимаю. Неужели ценно то, что во время преследования мы узнали, что никогда не состояли в браке? – парировала Мэри.
– Нет, главное то время, которое вы провели вместе, объединенные одной целью, – вот что ценно, по мнению Лотариана. Это время позволило вам лучше узнать друг друга и понять, что любовь не только возможна, но и… неизбежна.
Мэри застыла, не зная, что сказать. Мгновение они стояли, потрясенные, храня глубокое молчание. Первым пришел в себя Роган. Он пошел к двери, увлекая за собой Мэри.
– Мы возвращаемся в Лондон. Сейчас же.
Экипаж мчался по дороге, оставляя за собой облака пыли. Мэри тихо и неподвижно сидела в углу.
– Вы тоже не знали.
Она произнесла эти слова как утверждение, но Роган воспринял их как вопрос.
– Думаю, что это очевидно. Если бы вы не вмешались, я, возможно, задушил бы Арчера.
– Это не его вина.
– Да, во всем виноват Лотариан, и я буду об этом помнить. – Он выдохнул, давая выход гневу. – Я сожалею обо всем, Мэри.
– Сожалеете? – Она недоуменно посмотрела на него. – Вы никоим образом не виноваты в том, что произошло.
– Ничего не случилось бы, если бы я умел себя сдерживать. – У него заблестели глаза, и она знала, что он хотел сказать ей больше. – Если бы я не позволил себе увлечься вами той ночью, если бы не позволил своей страсти взять верх над логикой, возможно, мне не понадобилось бы ничего предпринимать, чтобы вы стали моей.
Мэри сидела безмолвно и смотрела на него.
– Лотариан был прав, по крайней мере, когда говорил о моих чувствах к вам. Я никогда не питал к вам ненависти. Я хотел вас с того самого момента, когда впервые увидел вас… в саду. Я только не мог признаться в этом самому себе.
От этих слов сердце затрепетало у нее в груди.
– Я тоже никогда не питала к вам ненависти. Я… – Мэри не смогла больше ни в чем признаться. По правде говоря, она знала: то, что случилось в экипаже, было ее ошибкой. Ее желания, ее страсть, ее сексуальные фантазии сбылись из-за ее опрометчивого поведения. Но она не могла признаться в этом и стала искать способ, как снять напряженность беседы. – Однако я действительно считала вас повесой.
На мгновение его глаза прояснились.
– И вы не ошиблись. – Взгляд его стал очень серьезным. – Но я уже не таков.
Мэри внимательно изучала его лицо.
– Думаю, что теперь вы изменились.
Роган взял ее за руку.
– Итак, нет ни одной причины, которая помешала бы нам пожениться.
– Кроме одной.
Роган нахмурился:
– Какая же это причина?
– Любовь.
Сестер не было дома, когда Мэри вернулась на Беркли-сквер. Она устала, и одиночество было как нельзя кстати. Миссис Полкшэнк подала ей холодный ужин в спальню. Мэри не ела весь день, но сейчас лишь нехотя поковыряла в тарелке. Закончив ужин, она села в горячую ванну, приготовленную Шери, и наблюдала за тем, как пена медленно просачивалась сквозь пальцы, стекая по золотому кольцу, которое ей надел на палец Роган.
Мэри стала снимать кольцо с пальца. Завтра утром ей надо отдать его Рогану. Она пробовала покрутить его, но пальцы распарились, и кольцо не сдвигалось с места.
Мэри опечалилась. Она согласилась бы выйти замуж за Рогана, если бы он попросил ее об этом в экипаже. И ей не пришлось бы сейчас думать о кольце. Ему надо было лишь сказать, что он любит ее. Но он не сделал этого. Тяжесть на сердце все росла, пока не превратилась в ноющую боль.
Мэри всхлипнула и наконец громко разрыдалась.
Шери вбежала в комнату, обернула хозяйку полотенцем и повела к кровати. Когда горничная потушила свечу, Мэри повернулась на бок, свернулась калачиком, натянула повыше покрывало и спрятала лицо в подушку. Неожиданная мысль заставила ее сесть.
Роган не признался ей в любви. Но и она ведь тоже не сделала этого.
Утром Мэри не хотелось идти в столовую и завтракать со своими сестрами. Ей необходимо сделать кое-что. Возможно, самое важное в ее жизни.
Однако в столовую нужно было заглянуть. Ей был нужен кусок масла, потому что она никак не могла снять с опухшего пальца обручальное кольцо.
Солнце взошло только час назад, поэтому у нее было достаточно времени, чтобы совершить утренний туалет и приготовить платье. Даже с помощью ловких рук Шери у нее ушло намного больше времени, чем обычно, чтобы собраться. Волосы должны быть красиво уложены, а одежда – аккуратно отглажена. Она застегнула на шее тройную нитку жемчуга кремового цвета, которую отец подарил ей много лет назад. Она должна выглядеть неотразимо, когда будет возвращать Рогану обручальное кольцо, ведь истинная цель ее визита к нему не в том, чтобы вернуть его собственность, а в том, чтобы признаться ему в своих глубоких чувствах. Она хотела сказать, что любит его.
Даже при мысли об этом ее охватывала дрожь. Что бы она сделала или сказала, если бы он ответил не так, как ей хотелось бы? А вдруг он только скажет «спасибо» и больше ничего?
Любым способом она должна возвратить ему это кольцо. Если удача будет сопутствовать ей, она снова увидит его на своем пальце, когда Роган признается ей в своей любви.
Ну а если этого не произойдет… что ж, кольцо никогда и не принадлежало ей.
Было еще раннее утро, сестры накануне легли спать очень поздно, и, прежде чем войти в столовую и взять масло, Мэри не проверила, есть ли там кто. Это была ее ошибка.
– Наконец-то ты пришла, – воскликнула Элизабет. Она вскочила со стула и помчалась к Мэри. – Миссис Полкшэнк сказала нам, что ты вернулась домой.
– И что вчера ночью ты упала без чувств на кровать. – Обнимая Мэри, Анна смотрела на сестру сочувствующим взглядом.
Мэри глубоко вздохнула.
До встречи с Роганом ей не хотелось рассказывать сестрам о том, что свадьба была лишь розыгрышем. В конце концов, сначала ей надо выполнить свою миссию. Она знала, что сестры не очень хорошо отнесутся к ее визиту. Особенно одна из ее сестер. «Молодая особа, посещающая холостяка, – это просто противоречит правилам этикета», – напомнила бы ей Анна.
– Я должна сказать вам кое-что. Нечто неприятное, – начала Мэри.
Элизабет прервала ее:
– О том, что эта свадьба – розыгрыш, обман и она была устроена Лотарианом?
Мэри потеряла дар речи.
– Д-да, а откуда вы узнали?
