Он сделал ей предложение, но она отказала ему. Возможно, они никогда больше не увидятся. А если и встретятся, то просто как старые знакомые.
Она не вынесет этого.
Но почему же тогда она отказала ему?
Морган уронила голову на колени, закрыла глаза и попыталась успокоиться. Прислушаться к себе. Она ощущала свое дыхание. Казалось, сейчас нет ничего важнее этого. Думать больше ни о чем не нужно. Все кончено. Она приняла решение, и ее жизнь с этого момента потекла в совершенно неизвестном направлении. Прошлое ушло, а будущее неизвестно. Возможно, это и есть самое лучшее состояние. И называется оно реальностью.
Ей казалось, что если она выйдет из этого состояния покоя и забытья, то горькая правда сделает ее существование невыносимым.
Она не позволила задать ему свой вопрос, потому что не смогла спросить его о том, о чем хотела, что казалось ей существенным и необходимым. Но какой-то внутренний страх удержал ее от этого. Она боялась его ответов, боялась услышать то, что могло разбить ей сердце.
Морган подняла голову и стала внимательно вглядываться в черный проем окна.
Возможно, она и сама знала ответы на свои вопросы. Но пока они не произнесены вслух, то можно закрыть глаза на существующую реальность.
Так, значит, она просто боится взглянуть в лицо правде? Так же, как тогда в Брюсселе она целую неделю не хотела признавать тот факт, что Аллен погиб.
Морган не хотела задавать вопросы, потому что ответы могли убить ее.
Она просто струсила. Спряталась у себя в комнате. Собралась сбежать домой в Линдсей-Холл или в Озерный край, притворяясь, будто действовала в соответствии со здравым смыслом. Именно поэтому она отказала ему. Из-за страха что-то изменить в своей жизни.
Что такое любовь? Некая эфемерность, нечто неосязаемое, несуществующее. Особенно если учесть, что воображение рисовало ей другой образ мужчины, которого она могла бы полюбить.
Поздно ночью Морган забралась в постель и стала вглядываться в темноту. Она знала, что не уснет. Все остальные разбрелись по своим комнатам. И уже спали крепким сном. Дом был объят звенящей тишиной. Морган испытала досаду. Никому до нее нет дела. Но тут же одернула себя.
Она уже не ребенок и не должна надеяться, что взрослые утешат ее и снимут бремя с ее плеч.
За завтраком взгляд Морган задержался на сосредоточенном лице Евы. Эта женщина только выглядит робкой, чувствительной и хрупкой. На самом же деле может постоять за себя. В прошлом году, например, не захотела появиться на очень важном приеме в платье того цвета, который выбрал для нее Вулф. Ева в это время носила траур по своему брату, погибшему в битве, и наотрез отказалась подчиниться требованию герцога. Появилась на приеме в черном платье. В другой раз Вулфрик приказал ей остаться на званом обеде в Карлтон-Хаус, но она вернулась домой, так как не могла оставаться в стороне от случившегося в семье несчастья. И, как ни странно, Бьюкасл с уважением относился к Еве, хотя ее отец был шахтером из Уэльса.
Поразмыслив, Морган решила, что не стоит прибегать за помощью к Еве в таком вопросе. Она сама должна справиться с этой проблемой.
И когда Вулфрик в благоприятном расположении духа отбыл в палату лордов, а остальные домочадцы занялись своими делами, Морган в сопровождении своей служанки отправилась в Пикеринг-Хаус. Если навстречу попадется кто-нибудь из знакомых, подумала девушка, она поприветствует их, пожелает им доброго утра и пойдет дальше.
Теперь каждый из них мог проигнорировать ее, сказать что-нибудь оскорбительное, однако она решила не обращать на это никакого внимания.
Но из знакомых ей встретились только леди Каддик и Розамонд. Леди Каддик, едва сдерживая гнев, притворилась, будто поглощена разговором с дочерью.
— Пахнет тухлой рыбой, Розамонд, — проговорила леди Каддик. — Даже в таком фешенебельном районе Лондона трудно избежать подобного амбре.
— Доброе утро, мадам, — улыбнулась Морган. — Доброе утро, Розамонд.
Розамонд хотела остановиться, но графиня мертвой хваткой вцепилась дочери в руку и потащила ее вперед.
Морган от души посмеялась бы над этой сценой, если бы хоть на минуту забыла о том, куда направлялась. Она дошла до Пикеринг-Хаус, постучала в дверь, и тут мужество оставило ее.
Морган сообщили, что графини Росторн нет дома, но ее может принять мисс Клифтон. Дворецкий проводил гостью наверх в небольшую уютную гостиную, раза в два меньше той комнаты, в которой совсем недавно леди Морган пила чай в обществе своих родственниц и знакомых дам графини Росторн. Генриетта Клифтон поднялась навстречу Морган, в ее глазах застыло удивление:
— Леди Морган, проходите, пожалуйста, располагайтесь. Очень сожалею, что тети Лизетты сейчас нет. Она тоже расстроится, когда узнает, что вы приходили.
Мисс Клифтон было под тридцать. Она уже начала полнеть, привлекательностью не отличалась, но обладала приятными манерами и добродушным нравом, поэтому нравилась леди Морган.
— Полагаю, вы никак не ожидали увидеть меня сегодня здесь, — промолвила гостья, усаживаясь в кресло.
— Мы были очень удивлены и расстроены, когда Джервис вернулся домой и сообщил нам, что вы отказали ему, — сказала мисс Клифтон, обиженно поджав губы. — Мне казалось, вы очень подходите друг другу и могли бы быть счастливы. Но у вас, конечно же, были веские причины для отказа.
— Вы же не отвернулись от него девять лет назад? Ведь так? — без обиняков спросила Морган.
Мисс Клифтон вспыхнула:
— Вы знаете об этом? Никто из нас не обвинял Джервиса, кроме моего дяди. Мы не ожидали, что он так сурово обойдется с сыном. Я была страшно огорчена. Вы позволите чем-нибудь угостить вас?
— Собственно говоря, — промолвила Морган, — я пришла поговорить с графом Росторном. Могу я дождаться здесь его возвращения?
— Вам нужен Джервис? — снова удивилась мисс Клифтон.
— Вчера я забыла сказать ему одну очень важную вещь, — объяснила гостья. — Только не говорите, что он вернется домой лишь к ночи.
— Но он никуда не уходил, — возразила мисс Клифтон, поднимаясь с кресла. — Хотите поговорить с ним наедине?
— Да, пожалуйста, если можно, — ответила Морган.
— Я пойду за ним, — сказала Генриетта и торопливо вышла из комнаты.
Не прошло и минуты, как в гостиной появился граф Росторн. Невидимый слуга осторожно прикрыл за ним дверь. Он выглядел уставшим и хмурым. Граф протянул ей руки и спросил:
— Что случилось? В чем дело? Снова Бьюкасл?
— Нет-нет, дело не в нем. — Она поднялась и встала за стулом, положив ладони на спинку. — Лорд Росторн, почему вы пригласили меня танцевать на балу в доме виконта Камерона?
