Маркиз поспешно удалился, даже не вспомнив о жене. Чарити проснулась и тихо лежала в постели.
«У отца сердечный приступ, от которого он может уже и не оправиться. Он умирает» – с такой мыслью сын поспешил в спальню отца. Герцог лежал в постели. Слышалось его хриплое дыхание. Каждый вздох давался ему с большим трудом. Брикстон обмахивал своего господина большим полотенцем, пытаясь таким образом облегчить ему страдания. Маркиз схватил руки отца в попытке помочь ему, хотя и понимал всю безнадежность этого.
Он не замечал, как шло время. Марианна уже была в комнате, за ней пришел Чарлз. Потом – Твайнэм, Уилли, Клодия и Чарити. Наконец появился врач, и они отошли в дальний конец комнаты. Врач наклонился к больному, потом выпрямился, посмотрел на них и покачал головой.
Герцог Уитингсби умирал.
– Приведите леди Огасту, – сказал маркиз миссис Эйлворд, стоявшей в дверях.
– Я схожу за ней, – тихо предложила Чарити. Герцог хрипло дышал. Он был в сознании. Глаза его были открыты.
– Пора прощаться, – сказал маркиз. Он сознавал, что все: члены семьи, слуги, врач ждут от него указаний. Старый герцог умирал. Теперь он уже стал главой семьи.
– Уильям? Клодия?
Они подошли к постели. Сначала Клодия, бледная как мел. Уилли, почти такой же бледный, как и жена. Потом Марианна и Твайнэм, за ними – Чарлз. Дворецкому и экономке сделали знак подойти и попрощаться с господином. Сквозь туман, окутывавший его разум, маркиз все-таки понимал, что именно такое прощание одобрил бы его отец: очень сдержанное и корректное. Его смерть походила на хорошо подготовленное официальное мероприятие.
Вскоре вернулась Чарити с бледной и испуганной Огастой. Девочка крепко держалась за руку Чарити. Когда Марианна хотела взять ее за руку, Огаста испуганно прижалась к Чарити и спрятала лицо в складках ее халата. Так получилось, что именно Чарити подвела девочку к постели умирающего герцога. – Попрощайся с отцом, – ласково сказала Чарити. – Видишь, он смотрит на тебя.
– Прощайте, сэр, – прошептала Огаста.
Но маркиз заметил, и Чарити тоже заметила, как рука герцога слабо пошевелилась на одеяле.
– Поцелуй его, – сказала Чарити. – Ему хотелось бы, чтобы ты знала, что он тебя любит и оставляет в надежных руках Энтони.
Огасте пришлось приподняться на цыпочки, чтобы поцеловать отца в щеку.
– Я буду слушаться Энтони, сэр, – сказала девочка. – И я буду хорошо учиться.
Она уткнулась лицом в халат Чарити.
– Отец. – Чарити взяла его слабую руку в свои. – Вы были так добры ко мне. Благодарю вас за доброту. Я всегда буду помнить вас. – Она наклонилась, улыбнулась и поцеловала герцога в лоб. – Вспоминать с любовью, – прибавила она.
Потом Чарити наклонилась, подняла Огасту на руки и вышла с ней из спальни.
Маркиз подошел к постели и, заложив руки за спину, смотрел на отца.
– Уйдите, – с трудом хрипло прошептал герцог, но все расслышали его слова.
– Подождите, пожалуйста, за дверью, – сказал маркиз, не отрывая глаз от лица его светлости.
Все послушно вышли, кроме Марианны, которая жаловалась Твайнэму, что ее – дочь его светлости – выставляет, как прислугу, ее собственный брат.
Герцога Уитингсби никто никогда не смел коснуться без его разрешения. А такое позволение он давал очень редко. Но маркиз Стаунтон посмотрел на бледную, слабую руку на покрывале и взял ее в свои. Рука была холодной, несмотря на то, что он пытался согреть ее несколько минут назад.
– Отец, – сказал он и вспомнил, как еще совсем недавно с насмешкой рисовал своей жене сентиментальную сцену примирения у постели умирающего. – Я всегда любил вас. Я не мог ненавидеть вас, хоть и хотел. Я люблю вас. – Он поднес руку отца к своим губам.
Глаза его светлости, проницательные и надменные, удивительно живые, смотрели на него с серого лица из-под опущенных век.
– Вы – мой сын, – с трудом проговорил он. – Я любил вас больше других детей, так же, как и она. У вас будут собственные дети, сын мой. Ваша герцогиня будет хорошей матерью и хорошей женой. Вы сделали правильный выбор. В вашем браке будет взаимная любовь. Я завидую вам. Вам не удалось досадить мне.
Больше старый герцог не мог говорить. Он закрыл глаза. Сын наблюдал за ним, потом встал на колени, положил лицо на одеяло рядом с рукой отца и заплакал. Он плакал по человеку, которого ненавидел – и любил. Он не мог остановить рыданий, разрывающих ему душу. Потом герцог поднял руку и положил на голову сына. Она дернулась раз, другой и застыла, хотя еще слышалось его хриплое дыхание. Это было похоже на прощение, отпущение грехов, благословение. Прикосновение отца. Это было как любовь. Чувства захлестнули его. Отец коснулся его с любовью.
Дыхание отца изменилось. Маркиз поднялся с колен и подошел к двери. Пора снова собрать семью в комнате. Они имеют право присутствовать при кончине. И кончина должна наступить с минуты на минуту.
Чарити сидела в прихожей, держа на коленях свернувшуюся калачиком Огасту. Девочка не спала, но Чарити решила не вести ее вместе с остальными членами семьи в комнату герцога. Ей нужно было попрощаться с отцом, узнать, что с ним происходит, но присутствовать при его кончине ей было не обязательно. Чарити поглаживала ручку девочки и время от времени целовала ее в лоб.
Из спальни герцога первым вышел ее муж. Он подошел к креслу, в котором сидела Чарити с Огастой, и посмотрел жене прямо в глаза. Он был бледен и выглядел очень усталым. Он плакал, подумала Чарити. Ее порадовало, что муж смог заплакать. Энтони присел на корточки и лоложил руку на голову Огасты.
– Отец умер, дорогая, – сообщил он таким ласковым голосом, что у Чарити слезы подступили к глазам. – Он успокоился. Теперь он будет счастлив. Он будет с матерью.
Огаста открыла глаза, но не пошевелилась и не сказала ни слова.
– Но о тебе будут заботиться, – продолжил маркиз. – Я буду с тобой всегда. И Уилли, и Клодия, и мальчики будут радом. Мы будем одной семьей. Знаешь, когда ты была совсем маленькой, я держал тебя на руках. Я первым взял тебя на руки, когда ты родилась. Не знаю, можно ли любить кого-нибудь больше, чем я любил тебя. Мне пришлось уехать сразу после твоего рождения и долгое время жить вдали от тебя. Но я всегда любил тебя. А теперь я снова дома. Мы с тобой брат и сестра, но, к счастью, я достаточно взрослый, чтобы присматривать за тобой и заботиться о тебе, как бы это делал отец.
Огаста молча смотрела на него, но Чарити чувствовала, что она уже немного успокоилась и скоро сможет уснуть.
– Его светлость знал, что скоро ему придется покинуть тебя, – продолжал маркиз, – поэтому он и позвал меня домой, чтобы я мог заботиться о тебе вместо него, Он любил тебя, Огаста, и любил меня. Ведь мы – его дети. Все будет хорошо, дорогая. А теперь иди к себе и усни. Я отнесу тебя в постель, и Чарити пойдет с нами. – Он взглянул на жену и поднял брови. Чарити поняла его и утвердительно кивнула. – Она будет с тобой, а когда ты проснешься, отведет тебя ко мне, или к Уилли, или к Марианне и Чарлзу. Ты не останешься одна.
