— Это хорошо. По крайней мере, один из нас в чем-то уверен наверняка. Значит, ты считаешь, я для этого призвал тебя? Чтобы наказать или отдать распоряжения?
— Молюсь, чтобы это было именно так.
— Твои мольбы напрасны.
Самообладание изменило ей, и на лице проступил страх. Облизнув губы, она потупила взгляд.
— Вот этого-то я и опасалась. Тогда я уповаю на ваше милосердие, милорд.
От ее хрупкости и почтительного смирения что-то в его душе перевернулось. Она обратилась к нему, использовав древнюю фразу, с помощью которой слабые испокон веков защищали себя перед сильными, но ему было невыносимо больно слышать ее из уст гордой женщины.
— Что заставляет тебя думать, будто я хочу сделать тебе что-то дурное, Мойра? Я ведь никогда не обижал тебя раньше.
Она провела рукой по глазам, словно испытывая неловкость от собственной уязвимости:
— Может быть, дело в том, что я здесь, перед вами, по вашему требованию, без одежды, укрытая только одеялом. Джейн сожгла мое платье и отказалась дать свою сорочку.
Поглощенный созерцанием, он поначалу просто не сообразил, что она стоит совсем без одежды, не задумался, почему теплым летним днем она завернулась в одеяло.
— Твою повозку скоро доставят. Там есть одежда?
— Одно платье еще осталось. За время между сегодняшним днем и тем, когда те трое… одним словом, другая одежда пришла в негодность, но у меня есть немного денег, и я куплю все необходимое.
Учитывая стоимость ткани, на одежду ей придется потратить все сбережения, сколько бы денег у нее ни было. Он подошел к стоящим у стены сундукам и открыл один из них:
— Иди сюда.
Помедлив немного, она все-таки повиновалась и вышла из тени.
— В этих сундуках кое-какие вещи моей матери. Возьми, что тебе нужно. Забирай все.
Опустившись на колени рядом с ним, она с любопытством приподняла край сложенной в стопку одежды, затем склонилась и принялась методично пересматривать платья, одно за другим откладывая их в сторону. От движения одеяло слегка сползло с ее плеча, приоткрывая верхнюю часть белоснежной спины в дюйме от его колена.
— Они слишком роскошные. Сплошной шелк и все такое.
«Я готов видеть тебя в шелках и драгоценных каменьях каждый день».
— Пусть лучше кто-то будет носить их, чем они истлеют в сундуках.
— Они не истлеют, если ухаживать за ними, как положено. Когда вы женитесь, ваша леди обрадуется таким платьям, — она начала аккуратно складывать их назад. Одной рукой она по-прежнему придерживала одеяло, но другая двигалась вперед-назад, и между открывающимися полами одеяла, распаляя Аддиса, на короткие мгновения мелькали ее грудь и бедра.
— Если я женюсь, все добро Барроуборо будет в моем распоряжении, чтобы купить новую одежду. Забирай это. Я не хочу тратить лишние деньги на покупку простых вещей, если мы можем использовать то, что есть.
Она выпрямилась, не вставая с коленей, задумчиво глядя на длинную полотняную тунику в руке. Одеяло сползло еще ниже, обнажая плечи. Белоснежная кожа и облако каштановых волос у его ног завораживали его. Он осторожно прикоснулся к обнаженному плечу кончиками пальцев.
— Я не собираюсь ни наказывать тебя, ни распоряжаться тобой, ни причинять тебе боль, Мойра. Я хочу, чтобы ты находилась рядом со мной днем и в моих объятиях ночью.
Она напряглась, затем встала и повернулась к нему, уронив тунику.
— Лучше наказание, милорд. Петля — она и есть петля.
— Ты говоришь чересчур холодно для женщины, которая совсем недавно была страстной любовницей. Неужели единственный день свободы столь сильно изменил твое сердце?
— Нет, потому что в сердце я всегда была свободна. Наоборот, меня охладили несколько часов несвободы.
Его рука все еще покоилась на ее плече. Он притянул ее к себе.
— Тогда позволь мне согреть тебя.
Что-то в его душе застонало от облегчения, когда она оказалась в его объятиях. Ее мягкая женственность, казалось, поглощала его гнев и обиду, изводившие его на протяжении дня. Он проводил руками по выпуклостям и впадинам ее тела, пробовал на вкус чистую свежесть ее обнаженного плеча.
Мойра вздрагивала, и ей было холодно — то ли от купания, то ли от истощения, — она не знала сама. В силе и теплоте его рук крылось искушающее обещание защиты и умиротворенности. Она попыталась вывернуться из крепких объятий, но движение неожиданно для нее самой изменило направление, в результате чего она уютно устроилась в плотном кольце его сплетенных рук и приникла к широкой груди.
Губы прикасались к ее волосам, вискам, щекам; удивительно нежные губы. Казалось, он стремится доказать, что опасности, которую она в нем рассмотрела, на самом деле не существует. Стремление соединиться с родственной душой криком отдалось внутри нее, когда он сильнее прижал ее к себе. Твердые ладони ласкали ее голую спину; они искали контакта с ее кожей, проникая под одеяло, а он тем временем запечатлевал поцелуи сначала на шее, а потом на губах Мойры.
Она не противилась, купаясь в наслаждении восхитительного вкуса страсти. Она позволяла волнам чувств омывать тело, пробуждая эмоции, которыми обычно сопровождается расставание.
— С тех пор как я въехал через ворота в город и обнаружил твою пропажу, я, не переставая, задавал себе один и тот же вопрос: может быть, я что-то неправильно понял? — пробормотал он в ее волосы.
Она прикрыла глаза, чтобы ничто не мешало наслаждаться прикосновением его рук, от которых исходило удивительное тепло, распространяющееся по бедрам и ягодицам. Жаль, что он так скоро нарушил молчание.
— Нет, ты все правильно понял, но я хочу положить этому конец, — прошептала она, смаргивая слезы.
Он отстранился от нее, но не выпустил.
— Неужели ты считаешь, что эти руки способны причинить тебе зло, Мойра; неужели ты скажешь, что ты этого не хочешь?
Она заставила себя высвободиться из его объятий, отступила на шаг, подтянула одеяло и плотнее закуталась в него, пряча плечи.
— Я поддаюсь наслаждению, но то, что ты мне предлагаешь, в один прекрасный день превратится в огромное несчастье, и этого я не перенесу. Еще девочкой я поклялась, что никогда не буду чьей бы то ни было содержанкой, и в первую очередь — рыцаря или лорда.
Вспыхнули золотистые огни. Опасные огни, свидетельствовавшие не только об обузданных желаниях.
— Ты слишком часто повторяешь одно и то же, и этим оскорбляешь меня. Это ты неправильно истолковываешь некоторые вещи, ты думаешь обо мне только плохо без всяких на то оснований. Одежда, которую я тебе предлагал, не предназначена в качестве взятки за то, чтобы купить себе постель на несколько ночей. Я не собираюсь делать из тебя содержанку!
