За исключением Джона Барклая, который продавал билеты, пришли все актеры и стали мыть стены раствором хлорной извести, которую Элеонора нашла в бочках на складе, затем добавили хлорки в миски под ножками кроватей. Женщин отправили обследовать все магазины, чтобы, найти самого дешевого муслина для занавесок. Но купленного хватило лишь на куски, закрывающие только оконные проемы, шторы не получились. Поскольку не было и карнизов, эти куски ткани прикрепили прямо к оконным переплетам. Ткань была такая легкая, что сквозь нее проникал воздух, но она надежно защищала от насекомых.
Несколько проходов по палате с импровизированными мухобойками из кусков задубевшей кожи — и они избавились от тех, что уже проникли внутрь. Бульон, приготовленный сеньорой, стал основой для питательного супа на ужин. Употребив все средства убеждения, все свое терпение, Элеонора сумела помешать повару добавить в него перца, который был так вреден для желудочных больных. Возясь на кухне, она услышала знакомый голос.
— Мейзи! — окликнул мужчина в палате. — Клянусь, я подумал, что парень, сказавший, что ты здесь, вдребезги пьян! Какого черта ты тут делаешь?
— Копирую подвиги мисс Найтингейл в Крыму. Ты разве не читаешь журналов? Быть сестрой милосердия в наши дни очень почетно.
Майор рассмеялся.
— А разве тебе недостает милосердия?
— Иногда ты ведешь себя как осел, Невилл. Чего тебе нужно?
— Я не хотел тебя обидеть, — ответил майор Невилл Кроуфорд. — Где твое чувство юмора? Ну ладно, ладно. Я просто пришел посмотреть, как это у тебя получается. Я тебя давно не видел.
— Я была занята. Театр и все остальное.
— И добрые дела?
— И добрые дела, — мрачно согласилась Мейзи, яростно выжимая тряпку. Она как раз заканчивала обмывать последнюю кровать, устала от непривычного труда и была раздражена, что ее оторвали от актерской работы.
— И кто вас во все это втянул? — опросил майор. — Едва ли сам Джоунс. У него обаяния и умения уговаривать не больше, чем у медведя гризли.
По голосу Элеонора догадалась, что майор Кроуфорд удаляется по проходу. Но тут снова застонал раненый, который несколько часов лежал тихо, и она поняла, что его разбудили их голоса. Она вышла из-за свежей занавески, отделявшей кухню от палаты.
— Это я уговорила ее, — сказала она весело. — Уверена, что найдется работа и для вас, если вы согласитесь остаться.
Намек не ускользнул от внимания майора. Он сдержанно ее приветствовал и с беглой улыбкой ответил:
— Здравствуйте, Элеонора. Я должен был сам догадаться, принимая во внимание слухи в бараках о том, что вы вытащили Фаррелла с того света. Но боюсь, я вас должен разочаровать, я как раз направляюсь на обед в Дом правительства.
— Мне сказали, что в последние дни ты там часто обедаешь. — Мейзи изогнула тонкую бровь.
— Мое очарование и манеры, — пробормотал он неохотно.
— Постарайся не попасть в черный список генерала. Он ревнив и как враг опасен.
— Уверяю тебя, мои визиты в Дом правительства носят исключительно деловой характер.
— Понимаю. Но ты уверен, что это понимает Нинья Мария? Ее тщеславие беспредельно.
— Ты позаботься о своих делах, а я уж как-нибудь справлюсь со своими, — ответил высокий блондин с приятной улыбкой.
Элеонора переводила взгляд с одного на другую, улавливая какое-то скрытое предостережение, но не могла понять, в чем дело. Это впечатление рассеялось, когда Мейзи повернулась к ней.
— Ты заметила, что уже темнеет? Джон назначил последнюю репетицию в костюмах на сегодня, на девять вечера. Так что я отправила всех полчаса назад, и мне самой надо торопиться, чтобы хоть немного поесть перед началом. Я уверена, что и тебе стоит вернуться до прихода Гранта.
Элеонора даже не заметила, что уже поздно. Сбросив с себя джутовый мешок, служивший фартуком, она поспешила предупредить доктора Джоунса, что уходит. На улице Элеонора догнала Мейзи и майора Кроуфорда. Сумерки густели, и они шли быстро. Элеонора, погруженная в свои мысли, мало обращала внимания на попутчиков, пока майор не обратился к ней.
— Как раз вчера ваш брат спросил меня, не видел ли я вас.
— О, как он?
— Это как раз то, что его интересует в отношении вас. Было бы трагично, если бы эта маленькая авантюра Уокера в Никарагуа встала между вами.
Элеонора улыбнулась:
— Я не думаю, что в нашем взаимном отчуждении можно обвинить генерала Уокера.
— Вы так полагаете? Может, вы и правы. Тем не менее, похоже, Жан-Поль невзлюбил нашего маленького генерала. Кстати, его многие не любят.
Видя, что он ждет ее ответа, Элеонора уклончиво сказала:
— Возможно.
— А вы? Мы не в Соединенных Штатах, где полагается сохранять лояльность к человеку, которого выбрали руководить.
— Президент Никарагуа — Ривас, — напомнила она ему.
— Да, но мы все знаем, у кого здесь власть, — сказал майор, пожав плечами.
Это было слишком точно, чтобы отрицать.
— Мужчины, которые записываются в солдаты-колонисты, принимают клятву верности, — напомнила Элеонора.
— Что не делает их никарагуанцами.
— Не делает? Я не уверена в правильности такой постановки вопроса. Я думала, что идея заключается в том, чтобы, завладев этой землей, создать здесь новую, более обеспеченную жизнь.
— В Центральной Америке? Присоединить эту страну к Соединенным Штатам, как Техас или Калифорнию? В конечном итоге, разве не такова цель? Не должны ли мы по-прежнему хранить верность стране, которая в конце концов поглотит и эту?
— Я сомневаюсь, что настоящие граждане Никарагуа смотрят на все так же как вы, — ответила Элеонора, останавливаясь недалеко от охранников возле входа в особняк и поворачиваясь с улыбкой к майору и Мейзи, тихо и безучастно стоявшей за его спиной.
— О, прекрасно, — сказал Невилл, беря ее за руку с выражением насмешливого удивления в бледных голубых глазах. — Верность — прекрасное качество, особенно в женщине.
Грант еще не вернулся из Дома правительства и даже, как сказала сеньора, не появлялся среди дня, чтобы поесть, хотя она все приготовила. Это была хорошая новость, ибо Элеонора сомневалась, что он придет в восторг от ее занятий. Она очень устала и с облегчением подумала: «Вот и хорошо, ничего не надо объяснять». Несмотря на жару, Элеонора вскипятила воду, чтобы принять горячую ванну. Она втиснулась в узкий бак, несколько раз намылилась и даже вымыла волосы, чтобы избавиться от больничного запаха. Когда Элеонора закончила купание, Гранта все еще не было. Она села за стол, распустив по плечам волосы, чтобы они поскорее высохли, придвинула к себе лист бумаги и взяла перо. Надо было как-то сформулировать просьбу к генералу посетить представление «Школы злословия». Что бы такое написать?
