Ты не догадываешься, как ее зовут? — спросила Мэри, изобразив загадочное выражение.
Сабрине надоели недомолвки, и она с вздохом пробормотала:
— Понятия не имею. Так как же ее зовут?
Мэри для большего эффекта выдержала паузу, потом с торжественным видом заявила:
— Сабрина — вот как ее зовут!
Сабрина замерла с чашкой в руке. Судорожно сглотнув, прошептала:
— Также как и меня?
— Совершенно верно. — Мэри торжествовала. — Ее зовут, так же как и тебя.
— А мою мать звали… — Сабрина от волнения словно лишилась дара речи. — Ведь ее тоже звали Анна Холт.
— Теперь поняла?! — в восторге закричала Мэри. — Да, ее имя Анна Холт! И точно такое же имя на обратной стороне твоего медальона. Возможно, ты и есть третья дочь этой женщины.
Ошеломленная рассказом подруги, Сабрина молчала. Мэри же, сделав глоток чая, продолжала:
— Ты должна иметь в виду, дорогая, что «Таймс» — одна из самых респектабельных лондонских газет. Поверь, там не станут печатать непроверенные домыслы. А если не веришь мне, то спроси Пола, он хорошо разбирается в таких вопросах, — с гордостью за мужа добавила Мэри.
Сабрина в смущении пожала плечами:
— Но я не понимаю… А почему эта история попала и газету?
— Из-за судебного разбирательства. Сначала Анну Холт подозревали в убийстве, но потом следствие пришло к иным выводам. Теперь установлено, что она не имеет никакого отношения к убийству своего покровителя. А всю вину возлагают на некоего Морли. Во всяком случае, не обошлось без его участия. Но сама Анна Холт как сквозь землю провалилась. С тех пор никто о ней ничего не знает. К сожалению, я больше я ничего не могу тебе сообщить. Хотя Пол может поделиться с тобой своими соображениями. Мне кажется, он еще что-то знает. Наверное, он просто не хотел перегружать меня излишними подробностями этого дела, поэтому и не стал ничего объяснять. — Мэри действительно не любила «перегружать» свой ум, и это, судя по всему, вполне устраивало ее мужа.
Сабрина в задумчивости молчала. «Неужели я наконец-то все узнаю? — спрашивала она себя. — Да, похоже, что узнаю… Если, конечно, все это не совпадение».
— Но ведь Сабрина — очень распространенное имя, — пробормотала она, взглянув на подругу.
— Совершенно верно, — согласилась Мэри.
— И еще больше женщин носит имя Анна.
— И это правда, — подтвердила Мэри. Немного помолчав, она снова оживилась: — Дорогая, ты только представь! Ведь ты — дочь известного политика! — Мэри захлебывалась от восторга. — К тому же сестра виконтессы и жена графа! Какая захватывающая интрига!
Последние слова Мэри прозвучали слишком уж легкомысленно, и их вряд ли стоило принимать всерьез. Решив умерить восторг подруги, Сабрина сказала:
— Лучше расскажи мне о дочери Кэтрин.
— Да-да, конечно! — закивала Мэри. — Так вот, Кэтрин очень даже…
Речь Мэри лилась журчащим ручьем, и Сабрина, совершенно ее не слушая, лишь кивала время от времени, делая вид, что ее очень интересовал рассказ о Кэтрин и ее дочери. На самом деле она снова вспоминала ту страшную ночь, когда ее разлучили с сестрами и матерью. Ей всегда казалось, что она помнит тихий голос женщины, успокаивавшей тогда трех маленьких девочек. Возможно, это была ее мать, и не исключено, что она наконец-то узнает о ней хоть что-нибудь. «Может, написать леди Грантем?» — подумала она неожиданно. Но эта мысль показалась ей настолько нелепой, что она тут же отбросила ее. Сабрина опасалась, что рассказ подруги окажется досужим вымыслом. И если все это окажется ложью, то ей будет нелегко перенести горечь разочарования. Именно поэтому она решила никому не писать.
— Интересно, Роуден?
Рис пригласил Уиндема в свой читальный зал, но художник читать не любил и явно скучал. Художник, заглянув в книгу, с удивлением воскликнул:
— О Боже, как много рисунков ветряных мельниц! Граф взглянул на приятеля с усмешкой и снова уткнулся в книгу. Минуту спустя сказал:
— Не мучь себя, дружище.
— Роуден, зачем тебе все это нужно?
— Я намерен построить в Бакстед-Хите новую мельницу. Напротив старой. Тогда можно будет больше молоть зерна. Это принесет выгоду и мне, как хозяину, и работникам, живущим на моей земле.
Уиндем не знал, что и думать. После минутного замешательства он пробормотал:
— У мадам Гало в «Бархатной перчатке» появилась новая девушка. Говорят, она такое вытворяет, что даже не верится.
Рис оторвался от книги.
— В самом деле?
— Наконец-то ты становишься самим собой? — обрадовался Уиндем. — Я хотел проверить, осталось ли в тебе хоть что-нибудь от прежнего графа Роудена. В последнее время тебя невозможно узнать, ты сам не свой.
«Сам не свой? — задумался Рис. — Что бы это значило?»
— Но я не видел эту новую девушку. Может быть, все это всего лишь сплетни, — продолжал Уиндем. — Ты не хочешь присоединиться ко мне и съездить туда?
— Да, пожалуй. Почему бы и нет? — пожал плечами Рис.
Перед самым рассветом Рис выбрался из кареты и начал подниматься по ступеням своего лондонского особняка. Конечно, ему не следовало ездить к мадам Гало. Хозяйка действительно взяла к себе новую девушку. Но эта девушка почти ничем не отличалась от всех прочих — во всяком случае, на Риса она не произвела никакого впечатления, и он, вызвав свой экипаж, поехал домой. «Мог бы и не ездить туда», — думал он, преодолевая последние ступеньки.
Двери особняка были предупредительно распахнуты вышколенным дворецким, и Рис, едва переступив порог, прокричал:
— Чай и ванную!
Ему сейчас хотелось только одного — лечь в теплую ванну и ни о чем не думать.
А уже утром он нашел на подносе для почты письмо. Причем почерк был незнакомый. Повертев письмо в руках, граф с усмешкой подумал: «Хорошо, что хоть не от миссис Бейли».
Распечатав письмо и прочитав его — оно было очень коротким, — Рис ужасно встревожился. Он прочитал письмо еще раз и надолго задумался. Потом протянул руку к графину с бренди и пробормотал себе под нос:
— К сожалению, этому нельзя не верить.
Дернув за шнур звонка, граф вызвал слугу и велел закладывать экипаж.
Карета выехала на гравийную дорожку перед парадным входом в особняк, и Рис, не дожидаясь, когда экипаж остановится, взлетел по ступеням лестницы. Вбежав в холл, он тут же вызвал миссис Бейли.
— Милорд, какая… — Экономка умолкла, глядя на него с изумлением.
— Вы хотели сказать, неожиданность? Да, понимаю. Прошу извинить меня за мой неожиданный приезд. Весьма сожалею, что не успел выслать впереди себя герольдов с медными трубами. И очень жаль, что местные поселянки не успели усыпать цветами дорогу, ведущую к дворцу.
