– Зачем же этот подлец держал тебя при себе? – Тут же Рэмскару стало смешно от того, что он сболтнул явную глупость. – Ну конечно, а почему бы и нет? Уверен, ты была очень красивым подростком.
От слов Рэмскара сердце Пэйшенс учащенно забилось.
– Отчасти да. Но еще больше Джулиана Феникса привлекали качества, которые он во мне разглядел. У меня были все данные для того, чтобы стать актрисой и членом его преступной шайки. Я была юной и легко обучаемой. Его и всех остальных забавляло то, что они превращают благовоспитанную барышню из хорошей семьи в мелкую воровку.
Пэйшенс было очень больно вспоминать прошлые ошибки, и она неохотно говорила о своей тяжелой жизни в труппе Джулиана Феникса. В горле ее стоял комок, а голос дрожал от переживаний, которые воскресли вместе с воспоминаниями. Она рассказала о своих мечтах вырваться из-под власти Феникса и о том, как отец решительно отказался принять ее, когда однажды вечером она попыталась вернуться домой.
– Что это тут у нас?
Сэр Рассел вышел из кареты и огляделся по сторонам. Не слышит ли кто его разговора с дочерью, которую он уже не чаял увидеть? Неожиданное появление Пэйшенс и ее сбивчивые оправдания явно заставляли его нервничать.
– Думаешь, одними извинениями ты сможешь добиться прощения? Заносчивая девчонка! Твоя вызывающая выходка – предательство не только по отношению ко мне и к матери, но и к сестре и братьям. Как можно ходить с гордо поднятой головой, когда скоро всем – и соседям, и знакомым – станет известно, что ты сбежала к какому-то мужику и стала шлюхой?
Пэйшенс поднесла дрожащую руку к груди, словно слова отца оставляли глубокие раны в ее сердце. Она ожидала его гнева и понимала, что заслуживает этого. К одному она не была готова – увидеть, как омерзение превращает родное лицо в холодную, незнакомую маску.
– Папа, пожалуйста… Я тебя умоляю…
Рука сэра Рассела хлестнула ее по щеке.
Казалось, оба – и отец, и дочь – пришли в ужас от подобной жестокости.
Трясясь всем телом, он сжал кулаки.
– Послушай, девочка, во мне не осталось ни капли сострадания к тебе. Если хочешь молить о прощении, преклони колени перед Господом, хотя я сомневаюсь, что даже Он станет слушать такое жалкое, самовлюбленное существо. С этого дня и впредь я… не хочу иметь с тобой ничего общего.
Пэйшенс скривилась, отгоняя неприятное воспоминание, и посмотрела на Рэмскара. Он слишком долго молчал. О, как же ей хотелось разгадать его мысли!
Ни одна мышца не дрогнула на лице Рэма, когда Пэйшенс призналась, что ее обучали воровству. Отсутствие какой бы то ни было реакции на ее слова сбивало с толку. И хотя граф много раз заявлял, что не считает ее способной на воровство, Пэйшенс боялась, что ее откровение может заставить его изменить свое мнение.
– Рэм?
Он пошевелился.
– Ты, должно быть, очень сильно его любила.
Она была потрясена таким умозаключением.
– Любила? Да я его ненавидела! – Пэйшенс отшвырнула в сторону подушку, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату. – Он брал у меня все, а я… – Она ударила себя кулаком в грудь. – А я ему позволяла!
– Пэйшенс, ты была совсем еще ребенком, когда сбежала с Джулианом Фениксом, – сказал Рэмскар, тоже поднимаясь, и остановился перед ней, чтобы прекратить это нервное хождение. Заслышав в его голосе сочувствие, Пэйшенс едва не расплакалась, настолько сильно ее это потрясло. – А что касается того, оставаться с ним или нет… Разве у тебя был выбор? Родные от тебя отвернулись, ты была напугана и без гроша в кармане. А Феникс предложил тебе некое подобие семьи и средства к существованию. Многие девушки на твоем месте поступили бы так же.
– Ты так говоришь только по доброте душевной, – пробормотала она, гоня прочь слабый лучик надежды. – Я тебе уже однажды солгала. Откуда ты знаешь, что я не лгу и на этот раз, лишь бы вызвать у тебя сочувствие?
Рэмскар прижался лбом к ее лбу и шумно вздохнул.
– Если я узнаю, что ты лжешь, Пэйшенс, мне это, конечно, не понравится. Но я стараюсь понять тебя.
Она легонько коснулась его щеки и тут же отступила назад, пытаясь заставить себя ему поверить. Подобное умение прощать было редкостью. В тот единственный раз, когда она обратилась к отцу в надежде, что он спасет ее от Джулиана Феникса, он бессердечно от нее отвернулся.
– Да неужели? Любой другой на твоем месте задумался бы, не является ли мое признание в том, что я была добровольной соучастницей многочисленных краж, доказательством того, что это я украла ожерелье леди Дьюберри!
В уголках его глаз появились озорные лучики морщинок.
– Так и норовишь влезть в драку, да? – сказал он, оставляя этот выпад без ответа. Его руки скользнули к ее плечам, и он привлек ее к себе. – Бедная, милая Пэйшенс! Ты, похоже, твердо решила упиваться своим несчастьем и терзаться прошлыми ошибками.
– Перестаньте насмехаться надо мной, милорд! – сердито воскликнула она. От Рэма пахло чистой постелью и весенним дождем, и Пэйшенс с трудом подавила желание прижаться к его рубашке и вдыхать его запах. – Я не строю из себя великомученицу и не занимаюсь самобичеванием.
– Вот и хорошо. – Он поднял ее опущенную голову. – Поскольку у меня другие планы.
Рэмскар прикасался к ней с такой почтительностью и благоговением, как никто другой. Его губы, легкие, как крылья бабочки, едва касались ее приоткрытых губ, заставляя забыть о том, что ждет их за закрытыми дверьми.
– Ты такая красивая, что у меня даже руки дрожат от того, что я могу до тебя дотронуться, – выдохнул он.
Пэйшенс откинула голову назад и бросила на него озорной взгляд.
– Вы любите меня, милорд?
Рэмскару нравилось, что из одежды на ней только тонкая ночная рубашка. После того как Пэйшенс попыталась сбежать, его чувства к этой загадочной, сводящей с ума девушке стали слишком явными. Ему срочно нужно было подтверждение, что она принадлежит ему одному, он не мог больше ждать.
– Да, и это навсегда! – пообещал он, лаская губами ее соблазнительную шею. – Ты просочилась мне под кожу, Пэйшенс. Ты разливаешься по моему телу, словно лихорадка.
Рэмскар, устраняя досадную помеху, стащил с Пэйшенс ее ночную рубашку, которая тут же улетела прочь. Представ перед ним полностью обнаженной, девушка выгнулась, как грациозная кошка.
– Ты тоже, – промурлыкала она и потерлась лицом о его грудь. – Мне нравится тебя ощущать.
Не дожидаясь разрешения, она подняла край его рубашки, и он покорно ее снял. Затем его пальцы переместились вниз и принялись расстегивать пуговицы на бриджах.
