Однако Карл все воспринимал совсем по-другому. И Фрэнсис также желала королеве выздоровления – отчасти из самых добрых чувств к ней, отчасти – из эгоизма, потому что была уверена: если Екатерины не станет, Карл спустя какое-то время непременно предложит ей стать его женой. Сможет ли она отказаться от такого предложения – в это трудно было поверить, но в том, что она этого хочет, – Фрэнсис сильно сомневалась.
Пока королева боролась с болезнью, а Карл часами сидел возле ее постели и в те редкие минуты, когда она приходила в себя, умолял жену не умирать ради него, Фрэнсис, у которой было много свободного времени, могла спокойно думать о своем будущем.
Любовь Карла к ней, которая ни у кого не вызывала сомнений, давно поставили Фрэнсис в особое положение при Дворе, однако сейчас на нее смотрели с новым, нескрываемым интересом. В эти дни и недели, когда королева боролась со смертью, заключались пари, станет ли Фрэнсис ее преемницей. По мере того, как проходило время, все видели, как Карл стремится быть именно с Фрэнсис в те редкие минуты, когда может оставить королеву, и количество желающих поставить против Прекрасной Стюарт стремительно уменьшалось.
При королеве находились только самые близкие ей люди, к тому же имеющие навыки сиделок, однако Фрэнсис знала обо всем со слов короля. Когда у него выдавалось время, он посылал за ней, и она выслушивала все, что он хотел ей рассказать, и старалась его успокоить. Фрэнсис делала это так искренне и сердечно, что и в его отношении к ней стало гораздо больше благодарной привязанности, чем страстного желания.
Чаще всего они встречались в апартаментах Барбары. Каждый вечер он ужинал с ней, но требовал, чтобы присутствовала и Фрэнсис, и Барбара была вынуждена подчиниться этому требованию. Теперь уже и у Барбары не осталось никаких сомнений в том, что – выживет Екатерина или умрет, – у нее, у Барбары, есть замена. Вполне вероятно, что король, очень привязанный к детям, которых она родила ему, никогда не позволит себе полностью порвать с ней отношения, но она утратила всякое влияние на него, и он стал к ней совершенно равнодушен. Ни лесть, ни сцены больше не действовали на него, так что Барбара почла за лучшее притворяться, что по-прежнему дружна с Фрэнсис, хотя это и было грубой ложью.
Фрэнсис, в своем юношеском неведении и неумении разбираться в сложностях человеческих характеров и отношений, не догадывалась, какой удар был нанесен по самолюбию Барбары. Ей было известно, что любовником леди Каслмейн был Генрих Джермин и что, охладев к нему, она обратила свое внимание на другого молодого человека, который незадолго перед этим появился при Дворе и был в приятельских отношениях с Букингемом. Зная все это, Фрэнсис никак не могла понять, почему Барбара должна страдать от равнодушия короля. Все, что она могла требовать от него, – это выполнения своих обязательств, а это он будет делать. И делает.
На какое-то время Фрэнсис была спасена. Сейчас Карлу нужна была не любовница, а друг, а именно другом его она и хотела быть. Никогда раньше она не ощущала в себе так много глубоких женских чувств и так мало кокетства, никогда раньше в ее сердце не было столько нежности и сострадания, как теперь, когда она видела, как Карл без устали вышагивает по гостиной с мрачным, печальным лицом и чаще всего говорит невпопад.
Барбара с трудом подавляла в себе ярость от того, что ее апартаменты используются королем для встреч с Фрэнсис. Прекрасные кушания, которые подавались, оставались нетронутыми, и Карл смотрел на нее невидящими глазами и, казалось, вовсе забывал о ее присутствии. Он мог без всякого извинения удалиться в ее спальню, и при этом его совершенно не волновало, где и с кем она.
– Пожалуйста, прошу вас, вы не должны терять надежду, – говорила Фрэнсис королю, который сидел в кресле, закрыв лицо руками. – Королева пытается сопротивляться болезни, и это значит, что она хочет жить. Разве это не утешает вас? Вам следует помочь ей, она должна видеть, как вы любите ее и как она вам нужна.
– Бог свидетель, я делаю все, что в моих силах, – с отчаянием ответил он, – но я не очень много думал об этом, когда она была здорова.
– Нет, нет. Это совсем не так. Я знаю об этом. Иногда королева делилась со мной, рассказывала, как вы добры к ней. И вы никогда не позволили бы кому-нибудь обидеть ее. Она всегда знала… Как бы точнее выразиться?.. Вот: она всегда знала, что ее положение прочно. Она была вашей женой, с которой вы бы никогда не согласились расстаться.
– Да, слава Богу, это она знала, – прошептал Карл.
– И теперь, когда она видит вас возле своей постели, это помогает ей гораздо больше, чем все лекарства докторов, – настаивала Фрэнсис.
Он неожиданно рассмеялся – каким-то неестественным, сдавленным смехом и посмотрел на нее несчастными, затравленными глазами.
– Идиоты! От них больше вреда, чем пользы! Она, несчастная, сражается с болезнью, а я вынужден бороться с ними за тот жалкий шанс, который еще остался у нее. Если разрешить им делать все, что они хотят, они станут устраивать ей кровопускания до тех пор, пока она не впадет в кому. А их дурацкие лекарства… Голубей убивают дюжинами и их тушками обкладывают ей ноги! Бедная моя, несчастная! В комнате из-за них стоит такой ужасный запах, что ей просто нечем дышать… А что касается церковников, так они, по-моему, ничуть не лучше со всеми своими чудодейственными средствами. Сегодня у меня была настоящая битва с ними. Они готовы были обрить ее наголо, чтобы надеть ей на голову какой-то сосуд, который они считают священным…
– Счастье, что вы – король, и никто не смеет ослушаться вас, – сказала Фрэнсис. – О Карл, такие красивые волосы…
– Мне пришлось согласиться, чтобы их коротко подстригли, иначе, если она умрет, скажут, что это я ее убил. Впрочем, если случится худшее, скажут именно так. Она умоляла, чтобы ей дали возможность подышать свежим воздухом, и я открыл окна. Я настоял, чтобы сменили простыни, потому что она ужасно потеет. Я сам надел на нее свежую рубашку и вытер ее маленькое, несчастное тело, которое горело, как… Видели бы вы их лица!..
Вскочив с кресла, он снова принялся ходить по комнате, и Фрэнсис сказала:
– Если когда-нибудь нечто подобное случится со мной, я могу только молить о такой сиделке…
Карл посмотрел на нее. Впервые за все это время он снова увидел в ней ту прекрасную девушку, которую он желал до того, как на него обрушилось это страшное горе. И он снова будет стремиться к ней. Он прекрасно это знал и не скрывал от себя, что, если Екатерина умрет, она будет нужна ему как жена, а если останется жива – как любовница. Однако сейчас в их отношениях не было ничего плотского, и только она одна могла утешить его и дать ему покой.