– Боже, он помер!
– Поднимите его, – сказала Аманда, сжав зубы, чтобы они не стучали. – Поднимите его и снимите с него пальто. Я помогу вам, как смогу, но я должна держать руку прижатой к ране!
– В этом нет никакого проку, мисс!
– Делайте, как я велю! – сердито сказала она. – Он не умер! У него ужасное кровотечение, и я знаю, этого не было бы, если бы он умер! О, скорее! Он с сожалением взглянул на нее, но повиновался, поднял сэра Гарета на руки и ухитрился с небольшой ее помощью стянуть пальто. Она делала все, что было в ее силах, чтобы удержать свою решительную маленькую руку крепко прижатой к ране, но ярко-красная кровь струилась, окрашивая ее пальцы в алый цвет и капая на муслиновую юбку. Мистер Росс, наконец справившись со своим конем, повернулся, чтобы понять, какую помощь он может оказать, и воззрился на это жуткое зрелище. Дрожащей рукой он сорвал импровизированную маску и швырнул на землю. Если бы у Аманды или форейтора было время на него смотреть, они бы увидели, что лицо его почти такое же белое, как у его жертвы. Рот его тупо приоткрылся, он судорожно сглотнул, неуверенно шагнул вперед и без звука опустился на пыльную дорогу. Форейтор мельком взглянул и разинул рот.
– Ну, будь я проклят! – воскликнул он. – Сохрани меня Господь, если он не в обмороке! Ну и шикарный разбойник!
– Снимите с него галстук! – сказала Аманда. – Быстро!
Форейтор фыркнул:
– Пусть его лежит!
– Да, да, но принесите мне его галстук! Этого недостаточно! О, скорее, скорее! Он все еще думал, что все ее труды напрасны, но повиновался, остановившись возле безжизненного тела Хильдебранда только на время, необходимое, чтобы вырвать второй револьвер из седельной кобуры и засунуть его за пазуху своего собственного плотно облегающего камзола. Принц беспокойно вздрогнул и дернул головой, но спокойствие почтовых лошадей, похоже, подбодрило его, и он остался стоять около тела хозяина. Аманде удалось уменьшить поток крови, но она все еще струилась из-под намокшего тампона. Ее охватила паника. Форейтор слушался, но выполнял ее приказания медленно и, похоже, был не способен действовать по собственной инициативе; Хильде-бранд, которому следовало бы ринуться ей на помощь, вместо этого потерял сознание и только теперь начал подавать некоторые признаки жизни. В ярости на них обоих, перепуганная до смерти, больше всего на свете она хотела закричать. Ее выручили гордость и упрямство: она была дочерью солдата и собиралась стать женой солдата, и позволить себе поражение она не могла. Она преодолела начинающуюся истерику после внутренней борьбы, сделавшей ее слабой и почти больной, и заставила свой потрясенный разум сосредоточиться. Сэр Гарет был ранен в подмышку, и на это место надо было наложить тампон, гораздо больший, чем сделанный из галстука, прежде чем она решилась бы ослабить давление своих отчаянных маленьких рук. Она беспомощно оглянулась, мгновение не в состоянии ни о чем думать; потом она вспомнила, что чемоданы сэра Гарета привязаны сзади к карете, и приказала форейтору отвязать их.
– Рубашки! Да, рубашки! Там должны быть рубашки! И еще галстуки, чтобы их закрепить – достаньте их! Форейтор отвязал чемоданы, но колебался:
– Они наверняка заперты!
– Тогда ломайте замки, – нетерпеливо произнесла она. – О, хоть бы здесь был кто-нибудь, кто смог бы мне помочь! К этому времени Хильдебранд с трудом поднялся. Его тошнило, кружилась голова, тряслись ноги, но от страдальческого крика Аманды он собрался с силами. Кровь прилила к его лицу, он хрипло произнес, сгорая от стыда:
– Я помогу! – и неуверенно пошел туда, где форейтор поставил на дорогу один из чемоданов.
– Вот как? – свирепо сказал этот тип. – Помо-жете, не так ли? И удерете с вещами джентльмена, я полагаю!
– Идиот! – вырвалось у Аманды. – Неужели вы не видите, что он не джентельмен? Дайте ему чемодан! Я… Я приказываю вам! Ее слова звучали так свирепо, что форейтор невольно сдался. Чемодан не был заперт, и Хильдебранд откинул крышку дрожащими руками и начал черекидывать вещи сэра Гарета. Он нашел рубашки, и много галстуков, и большую губку, при виде которой Аманда воскликнула:
– О да, да! Свяжите ее рубашкой туго-туго и принесите мне! О нет, дайте ее форейтору, и что бы вы ни делали, Хильдебранд, не смотрите в эту сторону, или вы опять потеряете сознание, а у нас нет времени на обмороки! Он был чересчур занят, чтобы отвечать ей, но хотя и не осмеливался позволить себе взглянуть в ее сторону, он мог делать то, о чем она просила, и даже сумел связать несколько галстуков вместе. Аманде с форейтором удалось привязать имровизированный тампон плотно к нужному месту; и пока они работали, Аманда потребовала сказать ей, где найти ближайший дом или гостиницу. Вначале форейтор не мог вспомнить ничего ближе Бедфорда, до которого было около восьми миль, но после очень резкого совета прочистить мозги он сказал, что есть гостиница в Малом Стафтоне, в миле от перекрестка. Он добавил, что она не подходит таким, как сэр Гарет, на что Аманда, доведенная до опасной степени раздражения, заявила, что он безмозглый болван, ныражение, не подходящее леди и взятое из словаря дедушки, которое изрядно озадачило форейтора. Она приказала ему снова привязать чемоданы, и пока он это делал, обратила свое внимание на Хиль-дебранда, сообщив ему, что он должен помочь поднять сэра Гарета в карету.
– Нет смысла говорить мне, что вы не можете, потому что вы должны! – сурово сказала она. – И я запрещаю вам терять сознание, пока сэр Гарет не будет удобно устроен! Тогда – сколько угодно, если хотите, но я не могу оставаться из-за вас, поэтому вы сами должны о себе позаботиться. И я не буду испытывать ни малейшего угрызения совести, оставляя вас, ведь это ваша вина, и теперь, когда мы в таком положении, вы оказыветесь неженкой, чем просто выводите меня из себя! Несчастный Хильдебранд произнес, запинаясь:
– Конечно, я помогу поднять его. Я вовсе не хочу падать в обморок: я тут ничего не могу поделать!
– Вы сможете что угодно, если только захотите! – сказала она. Такое подбадривающее обращение возымело эффект. рн не мог не вздрогнуть, когда взгляд его упал на платье в пятнах крови, но быстро отвел глаза, подавил тошноту и молча молился о том, чтобы снова не опозориться. Молитва была услышана. Сэра Гарета так нежно, как только было возможно, подняли в карету, где его приняла Аманда, а Хильдебранд все еще был на ногах. Этот неожиданный триумф подбодрил его немного, и внезапно он перестал напоминать побитую собаку и сказал, что поскачет вперед, чтобы предупредить в гостинице о приезде тяжело раненного. Аманда горячо одобрила это предложение, но форейтор, все еще считавший, что Хильдебранд – опасный негодяй, не согласился и даже дошел до крайности, вытащив револьвер из кармана. Хильдебранд, сказал он, будет ехать непосредственно перед ним, так, чтобы он смог всадить в него пулю, попытайся тот ускакать прочь.
