— Не переиначивай мои слова. Не мне решать, что ты должен делать.
Майлз посмотрел на отца в упор.
— Но я хочу знать, что думаешь по этому поводу ты.
— Ладно, — ответил Джеймс, — если ты ставишь вопрос ребром, отвечу: для начала ты должен хотя бы поговорить с девушкой. Уж от этого тебе никак не отвертеться.
Майлз задумчиво кивнул и подошел к окну.
— Как всегда, ты прав, отец. Нам с ней и впрямь нужно побеседовать.
Джеймс Уэлсли затушил «чируту» и удовлетворенно улыбнулся.
— Отлично. В таком случае отправляйся писать своей даме сердца послание с просьбой о встрече. Пригласи ее на пикник, что ли, где бы вы могли спокойно поговорить.
Он потянулся и со вкусом зевнул.
— Берись за дело, сын мой, а я пошел спать. Со всеми этими разъездами мне почти не удавалось побыть наедине с твоей матерью. Будем надеяться, что хотя бы сегодня Адам и Пола будут спать у себя в комнатах, а не у нас в кровати.
Майлз с шутливой укоризной посмотрел на отца.
— Ай-ай-ай, старый сатир, и ты туда же!
Джеймс Уэлсли лукаво выгнул бровь.
— Я же говорил тебе, Майлз, в каждом поколении Уэлсли были греховодники. Хочу сообщить тебе страшную тайну — в душе я сластолюбец, просто бабушка об этом пока не дозналась. Итак, желаю тебе спокойной ночи и удаляюсь.
С этими словами он направился к выходу, но в дверях вдруг остановился и сказал:
— Не откажи мне в любезности. Майлз с любопытством поднял глаза на отца.
— Все, что угодно.
— Постарайся завтра утром как-нибудь занять детей, чтобы они не лезли в нашу с матерью спальню. Хотя бы часов до девяти…
Джеймс повернулся и вышел из библиотеки, оставив Майлза недоуменно взирать ему вслед.
Майлз поставил на траву тяжелую корзинку с припасами для пикника и расстелил на земле широкий плед.
— Рад, что вы приняли мое приглашение, — сказал он и с улыбкой посмотрел на Викторию.
— А вы думали, не приму? — с вызовом спросила девушка, усаживаясь на плед и тщательно расправляя юбку.
— Откуда мне было знать? — ответил вопросом на вопрос Майлз и, заглянув в корзинку, добавил: — Судя по всему, у нас с вами будет, чем заморить червячка. Здесь жареный цыпленок, всевозможные салаты, яблоки и пирог.
— А какой пирог? — осведомилась Виктория. Майлз склонился над корзинкой.
— Не могу со всей уверенностью ответить на этот вопрос, но очень надеюсь, что не с изюмом. Бабушкин повар просто помешан на пирогах с изюмом, а я их на дух не переношу. — Сунув руку на самое дно, Майлз извлек из корзинки темного стекла бутылку. — Ага! Оказывается, нас снабдили и вином.
— Я не любительница выпивки, — строгим голосом заявила Виктория.
Майлз проницательно на нее посмотрел.
— Помнится, вы не раз при мне попивали шампанское.
— Но уж никак не днем! Впрочем, если вам захочеттся приложиться к бутылке, я возражать не стану.
Нарочитая сдержанность и суровость Виктории натолкнули Майлза на мысль, что ему и в самом деле не помешало бы выпить.
— Спасибо за разрешение, миледи, — сухо сказал он.
Вынув штопор, он откупорил бутылку и налил себе в стакан щедрую порцию старого хереса.
— Стало быть, от вина вы категорически отказываетесь? — на всякий случай уточнил он. — Или все-таки выпьете капельку? Хотя бы для того, чтобы узнать, каково оно на вкус.
— Благодарю вас, нет.
Майлз все так же дружелюбно улыбался, хотя никак не мог взять в толк, почему Виктория, пребывая в дурном расположении духа, приняла его приглашение.
— Скажите честно, Виктория, — сказал он, сразу решив поставить точки над «и», — зачем вы сюда пришли, если вас, судя по всему, все это не радует? — Майлз обвел рукой импровизированный стол, который он накрыл в мгновение ока. Он все еще улыбался, но глаза его смотрели серьезно.
«Чтобы увидеть тебя, Майлз», — подумала девушка, но вслух сказала другое:
— Насколько я поняла из вашей записки, вы позвали меня, чтобы поговорить. Вот я и пришла — разговаривать.
Майлз кивнул головой, принимая эти слова к сведению. Суровость Виктории сильно подпортила его жизнерадостный настрой. Решив немного повременить с переговорами, он дипломатично предложил:
— Давайте сначала поедим. Я не раз уже убеждался, что серьезные решения лучше всего принимать на сытый желудок.
— Решения? — удивленно глянула на него Виктория. — Вот, оказывается, почему вы меня сюда пригласили? Хотите, чтобы я приняла решение?
Майлз, который уже запустил зубы в куриную ножку, едва не поперхнулся и поспешно положил ножку на тарелку.
— Как же иначе? Должны же мы вместе придумать, как отразить нападки вашего друга Хэррисона Гилфорда.
— Он мне не друг! — бросила Виктория. — Был им когда-то, но с этим покончено.
Майлз заметил в ее глазах затаенную боль и решил быть со своей собеседницей поласковей.
— Тори, — пробормотал он, осторожно коснувшись пальцами ее блестящих темных волос, — поверьте, я сожалею о случившемся ничуть не меньше, чем вы. Даже отец, который всегда меня понимал, считает, что мое поведение было по меньшей мере безрассудным. В свое оправдание могу лишь сказать, что потерял голову. Это не самое удачное и мудрое объяснение того, что случилось на конюшне, но другого у меня нет.
Виктория опустила глаза, упорно созерцая стоявшую перед ней тарелку со снедью. Встретиться взглядом с Майлзом она не решалась.
— Не один вы, Майлз, виноваты в случившемся. Я просто не имею права вас обвинять, поскольку провинилась ничуть не меньше вашего.
— Итак, — прошептал молодой человек, — как же нам теперь быть?
Виктория подняла на него взгляд затравленного зверька.
— Я не знаю, Майлз. Честно, не знаю.
Майлзу пришел на ум совет отца «смотреть в корень» проблемы.
— На самом деле выход есть, — нежно проговорил он, накрыв ладонь Виктории своей. — Нам нужно пожениться.
Виктория шумно вздохнула и покачала головой.
— Этому не бывать!
Категорический отказ неприятно удивил и озадачил Майлза, но он не подал виду, что слова Виктории его разочаровали, и небрежно пожал плечами.
— Ладно, забудем об этом. Давайте лучше поедим.
Майлз схватил с тарелки куриную ножку и впился в нее зубами, стараясь при этом не встречаться с девушкой взглядом.
— Вы… вы ведь не хотите на мне жениться, Майлз, — пробормотала между тем Виктория. — Возможно, вас привлекают мои земли, мой титул, мои лошади, наконец, но никак не я сама.
— Откуда вы знаете, что меня привлекает? — прорычал Майлз, чье разочарование постепенно переросло в гнев. — К чему мне ваши угодья, когда в Колорадо у нашей семьи столько земель, что мы не в состоянии их освоить? Титул же у меня есть, и вы об этом отлично знаете, просто он мне ни к чему. Что же до ваших лошадей, скажу: единственный жеребец, который меня интересует, — это Кингз Рэнсом, но даже ради него я не стал бы связывать себя узами брака с нелюбимой женщиной. Короче говоря, если бы я не хотел жениться на вас, миледи, то и просить бы об этом не стал. Уж это, по-моему, ясно, как день, и вы, как разумный человек, не можете не согласиться с моими доводами.
