Он протянул Гоулдену пачку бумаг.
— Это документы, подтверждающие происхождение Фейт, Так что будьте поосторожнее с ними.
Майлз просмотрел документы и аккуратно рассовал по карманам.
— Я сниму с них копии, заверю у нотариуса и верну вам оригиналы. Этого более чем достаточно, чтобы подтвердить претензии вашей подопечной на вклад. Но если ваши недруги наняли кого-нибудь в банке, чтобы проследить, кто востребует вклад, она окажется в опасности, как только явится за деньгами.
Как и следовало ожидать, Майлз, с его острым умом уже разобрался в ситуации. Морган кивнул.
— Вам придется взять на себя роль посредника, Гоулдси. Когда личность Фейт будет установлена, возможно, возникнет необходимость перевести деньги в другой банк. Я дам ваш адрес. Если со мной что-нибудь случится, ее жизнь окажется в ваших руках. Надеюсь, вы сможете ее защитить. Вы или кто-нибудь, на кого вы можете положиться в случае вашей неожиданной кончины.
Майлз скорчил гримасу.
— Не будь вы чертовски хорошим клиентом, я послал бы нас к дьяволу. Ну а что касается защиты, то у меня восемь братьев, четыре дяди и целый эскадрон кузенов, готовых в любой момент занять мое место. Она будет в безопасности.
— С такой поддержкой к концу века вы завладеете всем Лондоном, — усмехнулся Морган. — Ваши матримониальные планы не изменились?
Майлз поднялся.
— О нет. Ей восемнадцать, и она обладательница восхитительных волос, золотых, как содержимое карманов ее бабушки. Слава Богу, у меня нет аристократического предубеждения против торговли.
Морган откинулся на стуле и протянул стряпчему руку.
— У меня тоже, мой друг. Приглашаю вас отобедать со мной, когда мы оба разбогатеем и обоснуемся в Сент-Джеймсе.
Майлз крепко пожал ему руку.
— В таком случае вам лучше жениться на вашей подопечной, — отозвался он, прежде чем попрощаться и уйти.
Задумчиво потягивая кофе, Морган смотрел вслед Гоулдену, пробиравшемуся между столиками. Брак вполне устраивал его, но он все больше сомневался, что это в интересах Фейт. Внучка графа и маркиза. Невероятно. И как только эти тупоголовые английские лорды могли произвести на свет такую жемчужину, как его маленькая святоша? Это не укладывалось у него в голове.
Из любопытства Морган направился домой кружным путем — мимо резиденции Монтегю. Остановившись в переулке между двумя особняками, он увидел, как к дому прибыли роскошные носилки, которые несли четверо дюжих слуг в ливреях. Он был не настолько сведущ в фамильных гербах, чтобы определить владельца по одежде слуг, и с интересом наблюдал, как из портшеза с помощью лакея выбралась пожилая дама. Она была такой крохотной, что казалась похожей на куклу, но держалась прямо, как хорошо вымуштрованный солдат. Волосы и лицо были скрыты под кружевным чепцом, но Моргана заинтересовало не столько лицо, сколько осанка и грация. К тому времени, когда женщинa скрылась в доме, у него не осталось ни тени сомнения, что он только что видел бабушку Фейт.
Планируя атаку на родственников Фейт, Морган почему-то не учел наличие бабушки. Единственным представителем семейства Монтегю, которого он знал, был лживый мерзавец, пытавшийся отрицать существование Фейт. Приятно будет ткнуть лицом в грязь наследника или другого члена этой лицемерной семейки, оставившей Фейт прозябать в нищете. Но как быть с бабушкой?
В глубокой задумчивости Морган повернул жеребца и двинулся в обратном направлении. Он привык уважать женщин. Неужели бабушка способна обречь внучку на голод и нужду? Эта мысль не давала ему покоя, когда он возвращался.
Фейт подманила жеребенка к ограде с помощью молоденькой морковки с ее огорода. Угощения хватило только на один укус, но жеребенок жадно выхватил лакомство из ее руки, позволив погладить себя, прежде чем умчаться вслед за бабочкой. Кобыла, пасшаяся неподалеку, продолжала безмятежно щипать густую траву, даже когда жеребенок прискакал к матери и вытянул голову, ухватившись за материнский сосок.
Фейт вздрогнула и накрыла ладонью свою маленькую грудь, ощутив сходство между собой и кобылой. Вид жеребенка, довольно сосущего молоко, возбудил у нее странные ощущения.
Она бросила взгляд на Аннетт, которая паслась на дальнем выгуле. Похоже, у жеребца Моргана здесь целый гарем! Интересно, его хозяин так же плодовит? Сколько безотцовщины он наплодил за свою жизнь? Нет, она не вправе так думать. Морган предложил ей выйти за него замуж. Никто не виноват, что она отказалась! Правда, она настояла на том, чтобы он нашел ей работу, но в остальном ничто не изменилось. Она продолжает делить с ним постель. И даже не пыталась уйти. Размышляя над превратностями судьбы, Фейт вернулась в дом и занялась приготовлением ужина.
Завязывая фартук, Фейт задержала взгляд на своем пополневшем бюсте. Ее груди продолжали увеличиваться и временами чуточку побаливали. Надо же! Она уже не надеялась, что когда-нибудь обзаведется фигурой, способной привлечь мужчину, но оказывается, нужен мужчина, чтобы фигура сформировалась. И теперь, когда у нее появились округлости, она испытывала неловкость.
Фейт потянулась за чайником и снова ощутила приступ дурноты. На сей раз, он был не таким сильным и быстро прошел, однако чувство тревоги осталось. В доме было тепло, но не так душно, как в гостинице. Она еще не успела развести огонь, а через распахнутые окна и двери в комнату проникал свежий воздух. Может, она заболела? Вспомнив болезнь своей матери, Фейт сцепила руки в безмолвной мольбе. Шесть месяцев назад она была так одинока и несчастна, что приняла бы смерть как избавление. Но сегодня у нее есть будущее. Она не хочет умирать.
Тряхнув головой, Фейт отогнала мрачные мысли, развела огонь и стала размышлять о том, что могло послужить причиной приступов дурноты. Ее месячные никогда не были регулярными. У нее и раньше случались задержки, но не такие длительные. В последний раз месячные пришли в марте. А сейчас уже июнь на исходе.
Но в начале апреля Морган сделал ее женщиной, и Фейт сочла нормальным, что с тех пор месячные прекратились. Было бы неудобно сказать мужчине, что она не может ответить на его страсть из-за своих женских недомоганий. Так что вряд ли ее болезнь связана с месячными. А может, она не привыкла к жаре и переутомилась? Просто ей нужно немного отдохнуть. Она поставит говядину на огонь, а затем посидит с рукописью отца, немного передохнет и почувствует себя лучше.
Фейт уже собралась выложить на противень тесто для хлеба, когда со двора донесся стук копыт. Торопливо сняв передник, она вытерла руки и пригладила волосы. Едва она успела расправить юбки, как дверь распахнулась, и вошел Морган.
